Любовь по обмену

Пусть у меня мало шансов, пусть у нас в запасе всего несколько месяцев, мы что-нибудь придумаем. Обязательно.

– Джа-а-астин! – Ее голос с верхнего этажа накрывает меня волной неведомой прежде нежности и заставляет сердце застучать быстрее.

– Прошу прощения, – пожимаю плечами, встаю из-за стола и поднимаюсь наверх, чтобы узнать, что там стряслось.

Зоя

Мое внимание привлекает писк стиральной машины, и я наклоняюсь посмотреть, что же там происходит. Вижу розовый цвет одежды и открываю круглую, как иллюминатор, дверцу. Неужели мама с утра стирку затеяла?

– Ох…

Первое, что бросается в глаза, – грязновато-розовая с малиновым оттенком футболка. Не нужно даже разворачивать, чтобы убедиться – это вещь Джастина. Треугольный ворот, знакомый лейбл на рукаве. У него несколько штук таких, одинаковых.

– У-у…

Все они здесь. И все теперь малиново-розовые.

Движением руки прокручиваю барабан. Влажные вещи пересыпаются, падая друг на друга, как смятые лепешки. Прикусываю губу, когда вижу его майку, сероватые шорты и бывшие когда-то ослепительно-белыми носки.

Совершенно забываю о том, что на мне лишь коротенький топ на бретельках и шортики размером не больше носового платка. Не вспоминаю и о том, что, возможно, мое лицо после бессонной ночи выглядит как основательно взбитая кулаками подушка.

– Да уж… – набираю в легкие побольше воздуха и кричу: – Джа-а-астин!

Спохватываюсь, что могла своим криком разбудить папу, но взгляд на часы приносит спокойствие: ему тоже пора уже вставать. Через несколько секунд слышится топот на лестнице. Вероятно, американец встал рано и теперь мой крик оторвал его от завтрака.

– Да? – говорит он, появляясь в дверях ванной.

Его «yep» (то есть «да») звучит всегда по-разному и так оглушительно быстро, что я не успеваю разобрать, то ли он сказал «yep», то ли «yeah», «yes» или «eh». Хотя разницы на самом деле никакой.

– Твое? – оборачиваюсь.

– О, уже все? – Джастин радостно делает шаг и приседает рядом со мной.

– Ага, – отзываюсь.

Парень выглядит свежим и бодрым. Волосы у него еще влажные и уложены на макушке послушной черной волной, спадающей немного на лоб. Лицо гладко выбрито, и оно находится так близко, что можно разглядеть даже тени от пушистых ресниц на смуглых щеках.

– Что за… – Джастин вдруг прикладывает ладонь к губам.

Вот черт. Так тщательно отрепетированная мной вуаль из грубого холода, которую я планировала на себя нацепить, чтобы выстроить между нами преграду отчуждения, спадает и растворяется в тишине ванной комнаты без всякого следа. Невозможно быть с ним отстраненной, играть в равнодушие или пытаться держаться подальше, когда видишь его такого рядом с собой. Растерянного, потрясенного и забавного до колик в животе.

– Не-е-ет, – оседает он на пол, когда я начинаю тихо хихикать.

– Да-а-а, Джастин, – теперь моя очередь закрывать лицо руками.

Правда, я смеюсь, а он выглядит так, будто сейчас расплачется.

Парень вылавливает из барабана стиральной машины серо-розовую тряпку и расправляет. С его губ слетает неприличное слово, за ним еще и еще одно. Он держит ее на вытянутой руке и рассматривает с огорчением. Бросив в пустую пластиковую корзину, достает следующую вещь, но она в том же состоянии – ткань всецело захватил грязно-розовый цвет с неприятным малиновым отливом.

Джастин с шумом выдыхает и отправляет ее следом за первой вещью.

– Все мои носки, – достает и швыряет в сторону корзины, – все футболки. Шорты!

– Ну, хотя бы шорты тебе не пригодятся зимой, – пытаюсь утешить я.

А сама отгоняю подальше греховные мысли. Когда этот парень рядом, постоянно хочется прикоснуться к нему. Да что уж там, чего мелочиться – наброситься на него охота! Это желание вызывает почти физическую боль.

– Утешила! – сердится он, вытряхивая из недр машины все новые и новые серо-буро-малиновые шмотки. – Нет, нет, нет! Как же так? О май гад!

– И еще плюс, – хихикаю я, – хорошо, что ты не постирал с ними свою футбольную форму, а то… – на этом слове запинаюсь и в ужасе замираю.

Следующим, что он выуживает из барабана, оказывается красный кружевной лифчик – мой любимый! «Какого, как говорится, хрена, товарищи?»

– Хм, – Джастин держит его на вытянутой руке и поднимает все выше и выше, чтобы внимательнее рассмотреть.

– Э… – мычу я, хватая ртом воздух, – это…

– Твое? – Он резко убирает находку в сторону, пресекая мою попытку выхватить бюстгальтер из его цепких пальцев.

– Мое! – чувствую, как щеки розовеют.

Делаю новую попытку дотянуться.

Кажется, его это только забавит. Джастин поднимает руку выше, сгибает в локте и закидывает мокрый лифчик себе за спину.

– Дай-ты-его-уже-сюда! – ворчу я в попытке дотянуться. Встряхиваю головой.

Тут до меня доходит, что мы сидим на холодном кафеле, а я почти забралась ему на колени, чтобы отобрать злосчастный предмет одежды. Между нами минимум пространства, носы едва не соприкасаются, а жар его тела чувствуется даже через одежду. Происходит именно то, чего я боялась, чего обещала себе не делать вчера, вытирая слезы в тишине комнаты.

Я, черт возьми, его не игнорирую!

Хотя должна.