Любовь по завещанию

От Барби тоже шампанским пахло, если в той девице это меня выбесило, то блин, в Барби вкусно все. Даже пряди волос, что лезут в рот, когда я наконец впиваюсь в кожу её шеи. Все вкусно нежно и бархатно. И грудь, которую я втягиваю в рот — отогреваю, и стоны её. Стоны — особенно сладкие. Меня раздирает от двух диаметрально противоположных желаний. Первое это сожрать Барби целиком прямо немедленно, пока член не разорвало, и второе — всю её не спеша распробовать. В итоге я стараюсь успеть все сразу, что вызывает немалую суматоху. Учитывая ещё и то, что Барби я тоже интересен, и ей тоже хочется меня пробовать и трогать, мы смеёмся в кожу друг друга, путаемся руками и ногами…. Остановиться? Да невозможно.

— Захар… — зовёт она меня.

Отрываюсь от кожи её живота, тянусь наверх, к её лицу. Смотрю на рот Барби. Губы влажно блестят, она явно что-то сказать хочет, неважно, я хочу её целовать. Целую так долго и крепко, что воздух в лёгких заканчивается.

— Что сказать хотела? — хрипло спрашиваю я.

Опрокидываю её вниз, на ковёр. Лежит, ноги раскинуты, чуть в коленях согнуты, меня, блядь, ждёт. И даже изволит проявлять нетерпение. Барби такая Барби, даже в сексе…

— Там президент, — смеётся она.

А я накрываю её своим телом. Барби словно только этого и ждёт, податливо подаётся мне навстречу, запрокидывает ноги на мою спину. Одной рукой придерживаю её за ягодицу, а второй направляю член во влагалище, которое уже готово, пальцы скользят в смазке. Пожалуй я слишком велик для такой маленькой Барби, но думать об этом уже никаких сил поэтому я толкаюсь вперёд.

— Ох, — выдыхает Барби, замирает, а потом немного ерзает, едва не доведя меня до оргазма. А потом выдаёт неожиданное, — Куранты, Аверин, слышишь?

И смеётся. Смеётся впрочем недолго, некогда становится смеяться. Её пальцы впивались мне в спину царапая кожу, кожа покрылась испариной. И знаете, неповторимое ощущение, понимание того, что женщине под тобой — хорошо. От этого ещё сильнее башку сносит, к тому моменту когда Барби кончает я уже рычать готов. И презервативов нет, и я знаю, что кончать внутрь нельзя, но оргазм накатывается лавиной, которой невозможно противостоять, и я впервые за всю наверное жизнь тупо не успел вытащить член. Оказывается, так бывает.

— Барби, — окликнул я.

Лежу, как вы брошенный на берег кит, опустошенный и до кучи затраханный вусмерть. Куранты давно уже отгремели, по телевизору очередное шоу. А рядом со мной на ковре Барби и мы только что занимались сексом. Уму не постижимо.

— Отстань, — ответила она.

И уснула. Я поднял её на диван, накрыл своим одеялом, затем не в силах противостоять алкоголю и усталости уснул рядом. Сквозь сон слышал, как орёт котенок, как карабкается на диван, а потом пристраивается спать у самого моего лица, но сил его согнать не осталось.

Ночью я проснулся словно от толчка. А ходил на кухню, все же заварил кофе, заставил себя его выпить, долго курил. В голове мерно гудело от выпитого алкоголя, утром наверняка будет страшнее, хуже — намешал. А в моей постели спит Барби. Голая. Я вернулся, рассмотрел кулёк из одеяла, в котором она пряталась, затем согнал котёнка на пол, попытался проникнуть под одеяло, за что был пнут.

— Барби! Нам немедленно нужно заняться сексом ещё раз, — потряс я её, пытаясь распутать одеяло.

— С чего бы это? — сонно удивилась она.

— Завтра ты будешь жалеть если упустишь возможность. Потому что этого больше не повторится, и потому что я неповторимый любовник.

Она приподнял растрепанную со сна голову, кажется, даже задумалась чутка. А потом… потом повернулась ко мне, распахнула одеяло, под ним тепло, под ним Барби.

— Раз неповторимый…. Тогда идём.

Глава 13. Аня

Пробуждение не было приятным. Я с трудом выбралась из вязкого сна, ещё не вдаваясь в воспоминания о вчерашнем, но уже думая — пить больше не буду. Может даже, никогда. Тело болело так, словно я всю ночь разгружала вагоны, во рту сухо, губы потрескались, что странно — горят ягодицы. И спина. С чего бы? Лежу уткнувшись лицом во что-то тёплое и пушистое, очень маленькое. Мозг начинает восставать из мёртвых и подсказывает — котенок. Спит рядом на подушке.

— Ненавижу этот мир, — стону я.

Котенок сладко потягивается, выпуская крошечные коготки. Я думаю — вставать или пытаться уснуть дальше? Лучше бы уснуть, возможно, когда проснусь будет легче. Не факт, но надежда то умирает последней… С этой мыслью я на другой бок и повернулась, и снова уткнулась в тёплое, только не мохнатое уже и очень большое. В обнажённое плечо спящего на животе мужчины. Аверин любит на животе спать, некстати подумала я. А потом вспомнила. Все вспомнила, Господи, надо было либо не пить вообще, либо пить до беспамятства. Аверин пошевелился я взвизгнула и слишком резко отодвинувшись свалилась с дивана.

— Не ори, а, — попросил он уткнувшись лицом в подушку.