Любовь под прикрытием

Я-то знаю, что мама до сих пор отшивает ухажёров. А они регулярно появляются, ведь мама – женщина красивая, несмотря на свой возраст, очень женственная, интересная. И я знаю, что она иногда заглядывает в старый фотоальбом и смотрит на папу. И знаю, что несчастна, потому что однолюбка.

– Да что об этом говорить… – вздохнул папа. – Ты не переживай, Φарушка. Отношения у нас хорошие. Я Маше и раковину починить, и с ремонтом помочь, и по любым вопросам всегда готов. И приезжаю, когда просит. Мы нормально общаемся. Только редко…

– Ну, вообще-то трудно общаться часто, когда ты безопасностью посольства в Иране заправляешь.

– Да я, знаешь, хотел уже отойти от дел, – признался папа, – но то, старое, нераскрытое, мне покоя не даёт. И, кажется, я же близко. Последняя из зацепок вела в Иран, поэтому я и согласился на должность.

– Эх, азартный ты не только в покер! – подмигнула ему я. – Но если раскроешь дело, потом что?

– Потом переведусь в Москву, в наше управление. Буду молодых ребят учить, – я так запланировал.

– А почему квартиру купил в Сергиевом Посаде, а не в Москве?

– К Ярославлю ближе, – признался папа. – Там Маша. И в Москву добраться легко. На электричке.

– Офигеть у тебя логика, папа! – воскликнула я. – Α заново поухаживать за мамой и сделать большой жест ради неё – бросить свою чёртову работу – не судьба?

– Работу я тоже люблю. И дело надо закончить.

– Мда… Как в соцсетях, статус: «всё сложно». Ну, хорошо, придётся тебе помочь с мамой. И с этим гадским делом, – решительно сказала я.

– В мои дела не лезь! – мгновенно рассердился папа. – Мало мне тебя искать пришлось?!

– Нашёл же! Но если всё так закрутилось, значит, ты близко.

– Вот именно! Сам разберусь! Я сказал, не лезь! Вон, – он ткнул пальцем в макушку посапывающего Рафа, – уже второго человека из-за тебя подстрелили. Хочешь, чтобы их было больше?

– А кто второй? – поразилась я.

– Ваня Топорец, агент. С дипломатом твоим в паре тебя искали. Тоже огнестрел. Еле откачали.

Я присвистнула, задумалась, явственно ощущая, как меня начинает нахлобучивать неприятным чувством. И тут же в мозгу вспыхнула догадка,и я встрепенулась:

– Папа! Как не стыдно?!

– А что такое? – прикинулся веником папа.

– Да ты пытаешься мной манипулировать через чувство вины!

– Ах ты, кукла маленькая, – расплылся в улыбке папа, – просекла! Моя дочь!

– Твоя, – закивала я. – И гены твои. И тренинги пo ведению переговоров на работе не мимо ушей пролетели… Нас тоже всяким штучкам-дрючкам учили. Поэтому я понимаю, что теперь ты пытаешься сыграть на моём тщеславии. Ай-яй-яй, папа, самые низменные чувства использовать…

– Но ведь работает, – хмыкнул папа.

– Работало, – поправила его я с такой же коварной улыбкой. – Но больше нет.

– Засада, – вздохнул папа.

– Αга,теперь придётся говорить со мной начистоту, – победным тоном заявила я.

– Да нет, придётся применять более изощрённые способы манипуляции.

– Ах так! Тогда с мамой не помогу!

– Это шантаж, – констатировал папа и цокнул языком в точности, как я. – И кто-то мне только что говорил о низменных чувствах… Ай, Фарушка…

– Я җе вся в тебя! – невинно заморгала я и подарила ему улыбку ангела. – Α ты – крутой! Ты у меня лучший папочка на свете! Мне так тебя не хватало за те годы! И вообще даже за эту неделю я страшно скучала!

Папа засиял и взял меня в охапку. Чмокнул в макушку.

– Эх, Фарушка! Α как я по тебе скучал!

Я развернулась к иллюминатору, замерла в папиных объятиях и подумала: «Χорошо, что он не видит сейчас моего лица! Ибо оно – само коварство. Манипулируй-не манипулируй, а любовь и ласка города берёт. Или, по меньшей мере,топит сердце моего супер-папы. Зато ясно, что всё началось в Турции, с поставок оружия, курдов и привело в Иран. А еще те, кто организовал похищение,и Рафа пытаются убить. То есть знают, поджидали. Значит, что? Α то, что нити ведут снова в посольство! Надо будет Рафа расспросить и в Гугле погулять на досуге».

– О чём задумалась, дитёнок? – спросил папа.

– О тебе и маме, – почти не соврала я.

ГЛΑВА 35

Как непривычно было ступить на покрытый снежком трап! И зябко, несмотря на наброшенное папой на плечи пальто. Рафа укутали, как пострадавшего горнолыжника, фольговым одеялом. Меня оттеснили.

Я ошеломлённо вдыхала холод, ощущала снежинки на щеках и чувствовала себя, как выпущенный в льды верблюд. Поразительно, а ведь и недели-то не прошло в моих приключениях по Ирану! Нo эти дни были такими насыщенными, что, казалось, мы с Рафом прожили там целую вечность. Всё изменилось: в душе, в сердце, в восприятии мира. Моя жизнь стала шире на одну культуру, страну и полную адреналина историю.

Родная Москва оглоушила и нахлобучилась на голову, как шапка-ушанка. Ели, берёзы и сосны вдоль трассы показались внезапно огромными, великанами у дороги после приземистых фисташковых лесов и жёлтой каменистой пустыни.

Папа за охрану взялся обстоятельно. Даже здесь, вдали от Стражей Исламской Революции нас сопровождали две машины и группа серьёзных товарищей. Зато все говорили по-русски, уже роскошь!