Любовь под прикрытием

Как это было обо мне! Я отказала Владу, хотя придраться к нему было трудно. Разве великим был его грех – небольшая занудливость и избыточная опека. Я не могла ни с кем быть счастливой: ни с Мишей, ни с Сашей… Всегда не хватало чего-то важного – того, что не выскажешь словами, не подберёшь ни фраз, ни мыслей, но что абсолютно точно знало сердце. Все спрашивали: да что же тебе нужно? Чего ты перебираешь? Уже почти тридцать, останешься ни с чем… А моё сердце всегда любило его, Рафаэля! Теперь я понимаю это точно. И, уверена, будет любить, что бы он ни решил и ни выбрал! Моё сердце бėзгранично доверяло ему; сжималось, волнуясь о нём, и пело, когда я его видела. Ничьё разрешение на это не требуется, даже его самого – я просто люблю его. И да будет так!

– Что-то вы погрустнели, – заметила госпожа Фарах. – Наверное, устали, милая Люба?

– Да, простите, – улыбнулась я, – день был долгий.

– Разумеется, в вашем состоянии так много путешествовать! Ой-ёй, а мужчины этого не учитывают. Что же господин Рафаэль, должен больше заботиться о молодой супруге и будущем ребёнке! – проворчала тётушка Садаф.

Я промолчала, лишь печально улыбаясь. Куда уж больше заботиться? Я ему обязана жизнью и тем, что сижу сейчас в почти царских палатах, а не в тюремной камере после пыток.

– Кажется, вам уже нужно отдыхать, – заявила госпожа Фарах. – Вы не против, если я провожу вас в вашу спальню?

– Я буду вам чрезвычайно благодарна! – искренне ответила я.

– Пойдёмте, дорогая. А господин Рафаэль присоединится к вам, когда ему наскучат их мужские игры, – сказала хозяйка. – Я уже дала распоряжение, чтобы слуга отнёс туда ваши вещи из машины, но если что-то понадобится, не стесняйтесь, прошу вас. Возле кровати на тумбочке есть звонок, и служанка, её зовут Шермин, предоставит вам всё, что потребуется.

– Благодарю вас за такое великодушие! – ответила я.

Наконец, двери в роскошную спальню на втором этаже закрылись. И оставшись одна, я выдохнула и прислонилась к ним спиной, не веря себе и тому, что находясь в двух шагах от трёх агентов спецслужб, каким-то чудом я осталась для них невидимкой. Осталось только дождаться Рафа и верить, что он выстоит в своём нелёгком сражении.

ГЛАВА 27

Сколько не было Рафа? Час? Два? Три? Я медленно сходила с ума в полутьме чужой спальни.

Два бра в виде затейливых цветов освещали просторную комнату в шоколадно-белых тонах, c непременным шёлковым ковром на полу, с зеркалами, картинами и громоздкими мозаичными вазами у камина. Я подошла к окну, наполовину прикрытому тяжёлыми тёмными с серебром портьерами, раздвинула их и приникла к окну. У подножия холма раскинулся Исфахан – россыпь бело-золотых огней перед синими тенями невысоких гор. Чужой город, чужой дом, а мой родной человек неизвестно где.

Насмотревшись на ночной пейзаж, я села на кушетку у подножия огромной двуспальной кровати, провела рукой по нежной ткани цвета горького шоколада. Χотелось прилечь, но я не могла, лишь позволила себе сбросить туфли на высоких каблуках. Вокруг расползалась тишина,и только моё сердце стучало: тук-тук, отсчитывая минуты до прихода Рафа.

Я гнала мысли о плохом, хотя разум подсовывал страшные картины, от которых меня бросало то в жар, то в холод. Но я верила Рафу, верила в него, как ни в кого на свете и мечтала, чтобы мои мысли о нём придавали ему силы и уверенности в себе.

Жаль, я не маг, а так хотелось выставить ладонь, дунуть в неё и сделать Рафаэля непобедимым, чтобы он весь был окутан моей энергией, как защитным щитом. Увы, я только могла думать. И не мешать. И считать удары своего сердца. Долго, так долго!

Наконец, дверь почти бесшумно отворилась, и вошёл Раф. Что-то сказал в коридор, видимо, слуге. Затем тщательно закрыл её за собой и опёрся рукой на притолоку. Пиджак в руке, рубашка наскоро застёгнута. Увидел меня и выдохнул с облегчением.

Вспыхнув радостью, я кинулась к нему навстречу, как была, босиком:

– Раф. Раф! – я остановилась лишь в полуметре, не позволив себе броситься на шею, хотя так хотелось. – Боже, как я волновалась. Ты здесь. Только ты… цел? Γосподи, Раф, ты… Как ты?!

Взъерошенный, уставший, он улыбнулся:

– Живой.

Внезапно осмелевшая, я нежно коснулась его щеки возле ссадины и кровоподтёка:

– Больно? – Моё сердце дрогнуло.

Ρаф чуть склонил голову набок, посмотрел мне в глаза:

– Пустяки.

Сердце расширилось от тёплого взгляда его карих глаз,их внутреннее сияние было ярче приглушенного света ламп напротив. И он смотрел на меня… так… словно долго ждал возможности увидеть и теперь, одолев Минотавра, триста спартанцев и все войска персидского царя Дария, он был рад! Так просто и естественно. Будто пришёл домой.

Я убрала руку, затрепетала, кровь прилила к моим губам и щекам, в бёдрах свернулось пульсирующим клубком возбуждение.

Нет! – отрезвила я себя. – Он же столько боролся там один, против всех. Ради меня… А я думаю неизвестно о чём, я не должна… Ему надо спать и расслабиться, ведь завтра будет новый день,и одному Богу известно, насколько трудным он будет!