Любовь правил не соблюдает (СИ)

— Матушка не знала, что они фальшивые, — вздохнул Яо. — Она ведь сама не заклинательница и совсем в этом деле не разбирается. Но она знала, что мой отец был заклинателем, и надеялась, что я унаследую его способности.

— В этом она оказалась права, — Сичэнь ободряюще улыбнулся ему. — У тебя очень яркий дар, твой отец должен был быть сильным совершенствующимся. Твоей матери следовало отправить тебя к нему. Законный ты или нет, а таким сыном можно только гордиться.

— О… — Яо сбился с шага, а взгляд его, казалось, нашел нечто очень интересное на другой стороне дороги. — Она… скажем так, попыталась. Дала мне вещь, которую он оставил ей. Однако… все это было напрасно.

Сичэнь, не отводя взгляда от расстроенного лица своего друга, нащупал его ладонь и крепко сжал в своей руке.

— Твой отец к тому времени погиб? — спросил он сочувственно. — Работа заклинателей непростая и опасная…

— О нет! — к его удивлению, из груди Яо вырвался горький смешок. — Он жив, и здравствует, и благоденствует. Просто у него есть законная жена и законный сын, и я, увы, совсем не вписывался в эту благостную картину.

— Даже если так, — нахмурился Лань Сичэнь. Его учили не осуждать никого сгоряча и не делать чересчур поспешных выводов, однако этот незнакомый человек породил в нем темное чувство неприятия. — Даже если он не захотел, пусть даже не смог признать тебя, он не должен был отказываться от тебя вовсе. Можно было хотя бы помочь с обучением, это не так уж накладно. Зато взамен он получил бы прекрасного заклинателя.

— У него их много, — мотнув головой, поморщился Яо. — Зачем ему один-единственный мальчишка, вокруг которого не будут смолкать сплетни, если у него под рукой целый орден?

Столь непривычное раздражение легко и быстро уступило место удивлению, и Лань Сичэнь воззрился на своего юного друга с любопытством. Последние годы он сопровождал дядю на советы кланов: отец не собирался покидать затвор, несмотря даже на более чем десятилетнее вдовство, и орден Гусу Лань старательно готовил юного наследника к месту, которое ему предстояло занять, и к обязанностям, которые дядя давно уже мечтал снять с собственных плеч. Лань Сичэнь был знаком с главами всех мало-мальски весомых орденов, примелькались ему и главы многих небольших кланов. Однако в лице Мэн Яо, как Сичэнь ни старался, ему не удавалось разглядеть знакомых черт.

— К тому же я и не похож на него вовсе, — правильно расценив его взгляд, невесело усмехнулся Яо. — В отличие от дара, внешность мне целиком досталась от матушки.

Он так и не назвал имени своего отца, а Сичэнь не стал выспрашивать. Во-первых, это было не очень-то вежливо, а во-вторых, он, по здравому размышлению, решил, что ему и правда лучше не знать, чтобы на следующем совете кланов не сверлить самодовольного гордеца возмущенным взглядом.

К тому же скоро им обоим стало не до дел далекого прошлого. Новости распространялись по Поднебесной подобно пожару, и одна из них была страшнее и тревожнее другой. Лань Сичэнь сперва узнал о произволе Вэней, затребовавших наследников кланов к себе на «перевоспитание», затем о слухах, ходящих о его брате, Вэй Усяне и Черепахе-губительнице, а под конец и о смерти собственного отца. Настала очередь Мэн Яо держать Сичэня за руку, когда тот, сидя в небольшой комнатке придорожной гостиницы, растерянно смотрел невидящим взглядом в пустоту.

— Я не помню его лица, — внезапно произнес Сичэнь, заставив и без того встревоженного Яо почти подскочить на месте. — В последний раз я видел его пять… нет, шесть лет назад. Когда мне нарекли взрослое имя, и дядя привел меня к отцу, чтобы спросить, действительно ли он хочет и дальше перекладывать свои обязанности, теперь уже на мои плечи. Отец тогда даже не стал с нами разговаривать, и потому его голоса я тоже не помню…

— Я дурной сын, — заключил он, медленно поворачивая голову и встречаясь покрасневшими, но абсолютно сухими глазами с обеспокоенным взором Яо. — Я не могу оплакивать его.

Мэн Яо потянулся и очень осторожно обнял его за плечи. Те, почти окаменевшие, дрогнули и позволили наконец своему хозяину согнуться.

— Мы обязаны быть почтительными к нашим родителям, — тихонько произнес Яо куда-то в висок Сичэня. — Однако сердцу нельзя приказать любить. Я знаю, Сичэнь-гэ, что ты сделаешь все, что должно, однако ты имеешь полное право любить только тех, кто заботился о тебе.

Он вряд ли рассчитывал, что его совет так скоро возымеет действие, однако Сичэнь встрепенулся. Вскинувшись, он посмотрел на Яо почти испуганным взглядом.

— Силы небесные, дядя! — воскликнул Сичэнь. — Он, наверное, сходит с ума от беспокойства: Ванцзи сражается с Черепахой-губительницей, отец умирает, а меня носит неизвестно где! Если с ним что-нибудь случится, я никогда себе не прощу…

— Я понимаю, — после небольшой паузы мягко сказал Яо. — Ты сейчас нужнее дома…

— Что? — Сичэнь все еще никак не мог прийти в себя от ужасной смеси обрушившихся на него новостей и сумбура собственных мыслей. — Даже не думай! До Юньпина совсем недалеко, а твоя мама и так ждала слишком долго. Мы не будем ничего менять в наших планах.