Любовь против (не)любви

— Да какая разница, что за дрянь ты съел, теперь-то, — сплюнул Жиль.

— А такая, что нечего было тянуть свои грязные лапы к Кэт, понятно тебе?

Что? Он устроил вот это всё — из-за рыжехвостой? Да она его на дух не переносит!

— Без шансов, Рональд, — ухмыльнулся Жиль. — Она теперь умеет защищаться, и сожжёт тебя к чертям.

— Не сожжёт. Всегда можно так предложить, что не откажется. Девку её помучить немного, или ещё кого из её поганого Торнхилла — она и согласится.

Чёрт побери. Умирать-то нельзя. Точнее, нельзя, пока это вот недоразумение господне землю топчет. Жиль прикрыл глаза, оценил силу. На один рывок его хватит. Другое дело, что этот рывок не должны отразить.

Он встал на свои ноги. Повёл плечами — сбросил с них руки тех, кто держал, взглянул Рональду в глаза. Связал его взглядом, схватил за руку и провалился в тени вместе с ним.

Ему было не привыкать — тени окружали его с рождения. Теперь они радостно пели, заполучив его себе, шевелились, скользили вокруг — как волны в море, право слово. И что же, больше никакого моря, что ли?

Жиль размахнулся — и второй рукой что было сил дал Рональду в глаз. По щеке, по носу и куда там ещё. От колючих боевых перстней на пальцах щека будто треснула — ну да, это вам не обычный мир и не воздух, это ему здесь ничего не будет, а простецу — очень даже. Тени ринулись слизывать кровь с Рональдовой щеки, заползли в рану, Жиль прямо ощущал их радостное гудение — надо же, еда, вкусная еда! И в этот момент их выбросило в обычный мир.

— Стоять! Лежать! Не разговаривать! — вопил Ганс. — Убью на месте!

Жиль взглянул на небо — в закатном солнце розовое — и снова прикрыл глаза.

— Эй, парень, забирай своего лорда, а нам дай забрать нашего, — сказал кто-то.

— Да они мёртвые, оба, — усомнился ещё кто-то.

— Нет, дышат, смотри, дышат. Парень, что хочешь, проси, только дай забрать милорда Рона, если мы без него вернёмся — нам голов-то не сносить.

— Так вам их в любом случае не сносить, — зло сказал Ганс. — Ишь, удумали — на посла нападать!

— Мы ж не знали, что он посол! И что великий маг, тоже не знали! А он почти всех наших положил!

— Ладно, забирайте. Но одно лишнее движение — и я за себя не отвечаю, ясно?

Шевеление, затем с Жиля стащили тяжёлое тело Рональда. Звук удаляющихся шагов, голоса тоже удаляются. Закрыть глаза.

— Мастер Жиль, — Ганс говорил на языке южного полуострова, — мастер Жиль, ну очнитесь, пожалуйста! Я сейчас помощь позову!

Эх, он слишком далеко — для помощи. Значит, не будет моря. И солнца. Один только дурацкий снег. И своих уже не получится увидеть. И поручение короля он не выполнил, а всё потому, что не соизволил прислушаться — правду ли говорит Рональд? Вот и подыхай, как дурак. В двух часах пути от рыжехвостой, и без малейшей надежды увидеть её ещё раз.

— Совы, мастер Жиль, смотрите, совы! Большие! Белые! Целых три! Прямо как та волшебная госпожа! — завопил Ганс. — Они летят сюда! Снижаются!

— Защиту убери, — прошептал Жиль.

Или подумал. Потому что провалился в темноту — в обычное человеческое беспамятство.

64. В дупле

Жиль приходил в себя несколько раз — кажется. Ненадолго. Ему говорили — спи, и он спал. Говорили ворчливым тоном, но при этом осторожно и ласково касались, что-то проверяя и поправляя — прямо как госпожа Лика, только откуда тут взяться госпоже Лике, госпожа Лика далеко, а он здесь, ни живой, ни мёртвый.

Или всё же живой? На тени не похоже. Глаза не открываются. Ну и ладно. Потом.

Потом наступило, Жиль пошевелился — больно, открыл глаза… успел увидеть метнувшуюся прочь рыжеволосую тень. Неужели? Он даже вдохнуть смог не сразу, но… Магический свет, лицо госпожи Бранвен. Она поддерживает его голову и даёт напиться.

— Пришёл в себя? Это хорошо. Теперь спи, просто спи.

И он спал, и даже во сне ничего не видел. Но когда проснулся, вокруг всё было залито светом из большого окна. За изголовьем постели кто-то завозился и встал.

Ярко-рыжие волосы совсем не походили на пушистые пряди рыжехвостой Катрин, и глаза были не цвета моря, а цвета неба над морем в ясный летний день, синие-синие. Дева красива, но… не та.

— Проснулся, — изумилась дева. — Лежи, не шевелись, не велено тебе пока ещё шевелиться. Сначала я посмотрю.

Она и впрямь смотрела, и ещё касалась — легко-легко, самыми кончиками пальцев, будто пёрышками какими. Кати высокая для девчонки, а эта — ещё выше. Дочка белой совы, что ли?

— Ты кто? — Жиль попытался улыбнуться, так, на всякий случай.

— Я Крейри, дочь Бранвен, — улыбнулась она в ответ.

— Жиль де Риньи, — он попробовал поклониться, лёжа вышло плоховато. — А ты тоже… сова?

— Конечно, — кивнула девчонка, будто это вообще самое обычное дело — когда ты сова. — А ты — вправду некромант?

— Да, но я таким уродился, — пожал плечами Жиль.

— Как и я, — кивнула она.

— Ты целитель? — спросил он, чтобы спросить что-нибудь.

— Говоря вашими словами, в нашем народе все целители. И я вижу, что ты ещё недостаточно окреп для того, чтобы подниматься на ноги.

— Но мне кажется, я смогу встать, — попытался он возразить. — Мне нужно дать знать о себе.