Любовь с французским акцентом (СИ)

— Конечно, возможно тогда у тебя появится хоть одна нормальная колдография.

— Да ладно, ты просто жаждешь сделать из нее очередную рождественскую открытку.

— Ну, та то вышла не очень.

— На той я лежал при смерти в больничном крыле, благодаря твоему параноидальному дружку. — Драко осуждающе посмотрел на нее, закрывая дверцу колдофотобудки.

— Зато момент был запоминающийся.

Один. Два. Три — на экране монитора и вспышка. Одна, вторая, третья. Они улыбались и ворошили друг другу волосы. А потом он ее целовал, нежно и долго. До тех пор пока в будку не начали нетерпеливо стучаться, и не пришлось вылезать.

Малфой подошел к ней со спины и, положив обе руки на талию, притянул к себе, заглядывая через плечо.

— Если хочешь, то можем отправить Поттеру открытку со словами: «Мы рады, что в этом году ты смог выжить. В очередной раз.» или Уизли: «Надеемся, что Рождество ты проводишь в приятной компании, а не с волками в овечьих шкурах». — Драко рассмеялся собственной шутке, но, увидев серьезное выражение лица своей спутницы, провел сомкнутыми пальцами вдоль рта, делая вид, что закрывает его на замок. — Как, кстати, там поживает Уизли?

— Все там же, в Шотландии. Изучает способность овец противостоять зоолегилименции.

— И какие выводы?

— Пока что неутешительные. Их уровень умственных способностей настолько низок, что у них начисто отсутствуют какие-либо воспоминания и мысли. Это скорее когнитивное дно, чем чудо магической природы.

— Ну ладно, — Драко взмахнул в воздухе палочкой и сделал копию фото, — мы обязаны кому-нибудь это отправить. Не зря же делали первую нормальную колдографию для семейного альбома.

— Первую? А как же та, где я бью тебя в нос на третьем курсе?

Малфой посмотрел на нее с легкой обидой и пробурчал, насытив слова ледяным сарказмом:

— Я так и не узнал, кто ее сделал, но огромное ему спасибо — копии распространились по школе быстрее, чем обсыпной лишай.

***

UP’рель — Вальс на прощание

Отель был совершенно обычным, но зато находился вблизи площади, что значительно упростило их перемещение после такого количества винного напитка. Захватив с ярмарки бутылку домашнего глинтвейна у старушки, продающей свои подвальные запасы, и пару рождественских кружек, которые Гермиона клятвенно пообещала начать коллекционировать, они зашли в отель и, получив ключи от номеров, направились по коридору. После дикого холода, в котором они провели большую часть дня, внезапная жара, нахлынувшая на них в помещении, вынудила их снимать верхнюю одежду прямо на ходу.

— Как же хорошо! И почему не могло быть так хорошо все два года?

— Знаешь, порой мне кажется, что только я помню причину, а в твоей памяти как будто и не было тех месяцев на стороне Пожирателей.

— Меня оправдали. Сколько раз мне нужно повторить, чтобы ты поверила?

Она стремительно развернулась и уставилась на него, словно в эту секунду он открыл ящик Пандоры.

— Ты обожаешь это говорить. Но ты убивал. И пытал. И смотрел на пытки. Неважно хотел ты этого или нет, ты был на их стороне. Не преуменьшай, пожалуйста, данный факт, хотя бы передо мной.

— Гермиона, у меня не было выбора.

— Чушь! — она сделала шаг вперед, наседая на него, — У всех есть выбор. Сколько можно перекладывать ответственность за собственные поступки на остальных. У тебя было море шансов выйти из игры.

— Что ты хочешь услышать? Что я струсил? Да, так и есть! О чем ты думала, Гермиона? Что я слепо поверю словам Дамблдора?

— Я думала, что ты сделаешь правильный выбор ради меня.

— Я его и сделал!

— Конечно, спустя два месяца после начала войны.

— Это чисто по-женски, да, смотреть не на действия, а на их сроки?

— Это чисто по-мужски, думать о том, что ничего никогда не поздно.

— Туше. — Он приподнял руки, пытаясь остановить накатывающий снежный ком раздора.

— Нет уж, мы не оставим этот разговор! Эти два месяца ты убивал невинных людей, чьих безутешных матерей, потом успокаивала я на площади Гриммо. Ты хоть представляешь, насколько это тяжело? Видимо, нет, раз так легко вырезаешь черное пятно из своей биографии.

— Мы все убивали.

— Я — нет!

Драко, очевидно, надоело быть единственным злодеем в данной истории, и он, не задумываясь, выпалил:

— Хочешь рассказывать эти сказки детям? Пожалуйста. Но не рассказывай мне о том, что ты святая. То, что ты не бросалась смертельными направо и налево, не означает, что ты не придумывала планы атак, которые толкали магов за Арку.

— На что я вообще надеялась. Ты так и остался приличной сволочью.

— А ты все так же любишь «правду», не касающуюся тебя самой.

— Иди к черту, Драко! — почти перейдя на крик, она толкнула его обеими руками в грудь, не в силах справиться с эмоциями.

— Прекрасно. Просто прекрасно, — подняв брови в абсолютном неверии того, что все это действительно происходит, он неподвижно стоял на месте.

— Уходи.

— Гермиона…

— Уходи!