Любовь с первого ритуала (СИ)

Бонна Крауз вот не пришла. Интересно, с чем это связано? С обилием дел в общежитии или она, перепуганная моим сегодняшним визитом, обзавелась ружьем и сидит в засаде, чтобы молодые наглые девахи не увели ее сокровище? Сама того не желая, я подбросила ей крамольную мысль: наследство Бурдона — мнимое или существующее — теперь не так уж важно: может привлечь алчных невест.

Главное, что не было тех двух хамов, посягнувших тогда на мою девичью честь. Немудрено, наверняка они еще долго будут пугаться при виде трактира. И белок.

Я села за свободный угловой столик — тихо, как и обещала. Кормить меня, кажется, не собирались. Подавальщица предпочитала метаться между другими столами и не смотреть в мою сторону. Вряд ли из вредности, скорее из чувства самосохранения, все-таки навела я здесь шороху, надолго запомнят.

Отчаявшись дождаться чего-нибудь тушенного в горшочке, я переместилась к барной стойке. В конце концов, у меня там живой подозреваемый болтается без дела. Одинокий, неприкаянный, не допрошенный.

— Добрый вечер, — чинно проговорила я и уставилась ему за спину.

Выбор напитков по-прежнему был небогат. Настойки я с ходу отвергла, а кроме них оставался лишь квас. Его и попросила, выложив на барную стойку монетку и изо всех сил стараясь не морщиться. От одного воспоминания об этом божественном напитке хотелось икнуть и закашляться.

— А ты зачастила, — отметил бармен. — Влюбилась, что ли?

И подмигнул мне.

— В кого это влюбилась? — не поняла я.

— Да знамо дело, в меня.

Пришла моя очередь изумленно таращить глаза. Откуда только мысли такие у человека берутся? Хотя понятное дело откуда: на него красотка Стефания, вдова Бурдона, глаз положила. Наверное, после такой любовной победы он себя считает совершенно неотразимым.

Пока я раздумывала над ответом, к нам подлетела подавальщица и проворчала:

— За пятым столиком четыре наливки требуют. Меньше болтай, скорее наливай. Они ждать не любят.

Похоже, сейчас девица меня заметила и была очень недовольна тем, что я стою тут и отвлекаю бармена.

— Какая ты строгая, — хохотнул он и обратился ко мне: — Представляешь, всех поклонниц от меня отваживает.

А ведь этот верзила знает, что нравится подавальщице, еще и подначивает ее. Остолоп самонадеянный!

— Вовсе она не твоя поклонница, — подавальщица по-прежнему меня игнорировала и разговаривала с барменом, словно я рядом не стою. — Между прочим, уже на некроманта нацелилась. То ли на наследство, то ли по зову сердца — неизвестно. Но тебе ничего не светит.

Она подхватила поднос с мелкими рюмочками и была такова.

— Ты что, правда в некроманта втюрилась? — нахмурился бармен.

Ну что за городок! У нас в столице, конечно, тоже сплетничали, но втихаря, за спиной. Как приличные люди. А здесь народ делает это совершенно беспардонно. Спасать репутацию было уже поздно, а вот что-то новое узнать можно.

— Почему бы и нет? Он и раньше был привлекательным, а уж с наследством…

— Тьфу на это наследство! — бармен был на удивление эмоционален. — Бурдон — дрянной старикашка, но из-за денег его убивать — чересчур.

Ага, из-за денег убивать нехорошо, а по любви, чтобы молодую жену умыкнуть, — это ничего страшного и очень даже допустимо. Подозрительно, очень подозрительно.

— Держалась бы ты от него подальше, — буркнул бармен.

— С чего бы это? — спросила я дерзко.

Во-первых, потому, что это укладывалось в мою роль, а во-вторых… Кто он такой, чтобы мне указывать, да еще и Виларда обижать?! Сам-то связался с замужней стервой, а от хорошей девушки нос воротит. Тоже мне мастер личных отношений.

— Ты спроси, что с его невестой стало и куда она делась, — выпалил он.

Невеста? Делась? Об этом я ничегошеньки не знаю!

— Что с ней стало и куда она делась? — быстро спросила я у бармена, хотя вряд ли он имел в виду, что спрашивать надо его.

Прежде чем мне успели ответить, возле нас появился трактирщик и смерил болтливого подчиненного тяжелым взглядом.

— Кончай шуры-муры разводить, — строго велел он своему работнику. — А ты, дорогуша, обещала вести себя тихо! А ну, иди на место, за свой столик. Или куда ты прикажешь пирог нести?

— Какой еще пирог?…

— Именинный, ясное дело. День рождения же у тебя.

Сандерс сказал это таким обвиняющим тоном, словно день рождения — это страшное преступление или чудовищная заразная болезнь. Или и то и другое сразу, и все эти беды я приволокла к нему в трактир.

На всякий случай я прилежно проследовала к «своему» столику. И пирог действительно замаячил на горизонте. Не целый пирог — маленький кусочек, который сиротливо смотрелся на крупноватой для него тарелке. На именинниках трактир определенно не разорится.

Для того чтобы меня поздравить, в зале немного приглушили свет, а в сам пирог зачем-то воткнули свечку, которая освещала путь подавальщице, пока она несла все это дело между столиками. А когда принесла, едва не швырнула тарелку мне на поднос, что несколько испортило атмосферную подачу. Но в целом я была довольна. Получить к несуществующему дню рождения вполне существующий пирог — неплохо, я считаю.