Любовь, сила и справедливость. Онтологический анализ и применение к этике

Многие из перечисленных выше нравственных качеств (но не все!) охватываются греческим словом ἀγάπη (ага́пи), которое переводится как любовь. Но на самом деле в русском языке эквивалентного слова нет, и во многих словарях дается уточняющий перевод: христианская любовь. Будем условно называть это направление в христианской этике этикой милосердия.

Среди христиан всегда были подвижники, которые именно в милосердном служении ближнему видели смысл своей христианской жизни. И все же подвижников милосердия было во много раз меньше, чем подвижников-аскетов. А если говорить не о героях, а о рядовых людях, то следует взглянуть правде в глаза: едва ли добрые и милосердные люди встречаются среди христиан чаще, чем среди не-христиан.

Чем это можно объяснить? Одна из причин в том, что этика спасения основывается не только на заповеди любви к Богу; она глубоко укоренена в христианском богословии, т. е. в учении о Христе как Спасителе. А этика милосердия основывается только на заповеди. Поэтому она создает меньшую мотивацию: ведь ее связь со спасением не очень ясна. Игумен Петр (Мещеринов) в своей книге «Жизнь в Церкви», в главе о евхаристии, утверждает, что участие в евхаристии без евангельской жизни, в частности без желания «быть целомудренным, добрым, милосердным, сострадательным, кротким…» может приводить к очень печальным последствиям[34]. Единственное место в Новом Завете, на которое можно сослаться в обоснование этого мнения, – слова апостола Павла: «Кто ест и пьет недостойно, тот ест и пьет осуждение себе» (1 Кор. 11:29). На это место все и ссылаются. Но ведь апостол упрекает здесь коринфских христиан вовсе не в отсутствии у них качеств, о которых говорит о. Петр. А только в том, что ритуальную общинную трапезу (прообраз современной Евхаристии) они превращают в пирушку и не думают о ее смысле. Выходит, таинство Евхаристии действует и в отсутствие милосердия и сострадания?

Есть и вторая причина, по которой этике милосердия придается обычно меньше значения, чем этике спасения. Требования этики милосердия явно выше человеческих возможностей. Поэтому широко распространено мнение, что их не следует понимать как безусловные, что существует много ситуаций и обстоятельств, на которые эти требования не распространяются (например, война). Кроме того, Христос говорил не только о милосердии. Поэтому на каждую цитату можно привести другую цитату, противоположную по смыслу. Хрестоматийный пример: Толстого, который, ссылаясь на слова Христа в Нагорной проповеди, понимал любовь к ближнему как отказ от насилия, Победоносцев опровергал другими словами Христа: «Я пришел принести не мир, но меч» (Мф. 10:34).

Проблема еще и в том, что эти два направления христианской этики не так-то легко сочетаются. В 1940 г. Г. Федотов в программной статье «В защиту этики» (а под этикой он понимал этику милосердия) констатировал, что в православии «мораль всегда считалась делом хорошим, социально полезным, но скучным, пресным и не имеющим никакого отношения к спасению»[35]. Хотя имен Федотов не называет, известно, что его упрек в пренебрежении этикой милосердия относился к богословию о. Сергия Булгакова[36], причем не к софиологии, а к учению о Церкви, с которым были согласны и другие профессора Парижского богословского института. Но с еще большим основанием он мог бы обратить этот упрек к новому направлению православного богословия, которое тогда только зарождалось, а впоследствии приобрело большую популярность. Речь идет о «неопатристическом синтезе» – соединении богословия восточных отцов Церкви и Григория Паламы с аскетической практикой. Вот как трактует этику один из авторитетных современных интерпретаторов неопатристического синтеза Сергей Хоружий: «Все человеческие действия и проявления, …которые активизируют, поддерживают, укрепляют конститутивное отношение… к Богу, по определению, являются благими, добрыми; те же, которые ослабляют и разрушают это отношение, являются, по определению, дурными, злыми»[37]. Конститутивное отношение – это целенаправленная трансформация человеком своего «энергийного состава», с целью стать способным к восприятию божественных энергий. Эта задача требует предельной концентрации, сосредоточения всех душевных сил. А милосердное служение ближнему требует прямо противоположного: соучастия в проблемах ближнего, затраты большей части своего времени и своих душевных сил на то, чтобы избавить другого человека от физических страданий (Швейцер), оказать ему помощь в трудных обстоятельствах (мать Мария Скобцова) или и то и другое (мать Тереза Калькуттская). Поскольку назвать такого рода деятельность злом язык не поворачивается, С. Хоружий просто выносит ее за пределы «этического пространства»[38].

5. Глубинные изменения в сознании как причина возникновения богословских проблем