Любовь со вкусом миндаля (СИ)

Шэрен вздрогнула, но не от его замечания, сказанного грубо и властно, а от прикосновений, которые, вопреки словам, были осторожными и нежными. Он поглаживал ее спину, несмело поднимаясь выше, к затылку, путаясь в волосах и ласково перебирая их пальцами.

— Не смей, — прошептала она.

Сейчас в его глазах отражалась только она — Шэрен. Сколько бы женщин не было в его жизни, сейчас он хотел именно ее. Ник с жадностью смотрел на розовые губы, готовый вот-вот припасть к ним, целуя страстно и трепетно, так, как умел лишь он один, и Шэрен боялась этого поцелуя.

За время, проведенное без мужа, она всеми силами старалась возненавидеть, разлюбить, забыть его, но у нее не получилось. Зато Шэрен удалось запереть свои чувства под замок, спрятать в самый темный уголок души и хоть немного, но унять боль, ядовитым шипом впившуюся в сердце. Она методично, кирпичик за кирпичиком, выстраивала толстую стену между собой и своей любовью к Нику. Вот только сейчас, оказавшись с мужем лицом к лицу, она с ужасающей ясностью поняла, что стена не такая уж цельная и крепкая. Одно касание губ и он снова сможет сделать с ней все, что пожелает. Но Шэрен не могла этого допустить. Вновь ощутить вкус его поцелуя; вдохнуть неповторимый аромат океанского бриза и осенней прохлады, которым дышала его кожа; оказаться в крепких и когда-то таких надежных руках… и снова потерять. Вновь оказаться брошенной и раздавленной, когда Ник удовлетворит свои желания и пойдет искать новую игрушку. Нет, больше Шэрен такого не переживет.

— Не смей, — твердо повторила она.

Ник моргнул, словно находился во сне и только сейчас очнулся, и убрал руки с талии жены. Шэрен, не оборачиваясь, выскочила из кабинета и столкнулась с двумя парами изучающих глаз. Брендон пил кофе, Трейси держала в руках телефон.

— Я подписала документы. — Трейси бросилась к ней, но Шэрен выставила вперед руку, отметая сочувствие. — Все нормально, правда. Мне… мне нужно на работу, — солгала она и быстро ушла. Еще мгновение и едва сдерживаемые слезы потекут по лицу, а плакать на глазах у адвокатов — непозволительная роскошь.

За Шэрен уже пару минут как закрылась дверь, а Ник все стоял возле нее с безвольно опущенными руками. Первым порывом было броситься за женой, вернуть и… А дальше он не знал что. Ему необходимо время, чтобы осмыслить, переварить всё произошедшее, чтобы подумать и принять решение. Наверное, самое важное решение в жизни. И сделать всё это нужно без Шэрен, потому что ее присутствие напрочь лишало способности рассуждать здраво. Ник обреченно сжал виски, а потом провел руками по лицу, будто стирал верхний слой, сбрасывал маску.

Каких трудов стоило сидеть напротив нее, своей жены, с выражением холодного равнодушия на лице, когда внутри творился хаос. С какой болезненной настойчивостью он пытался впитать в себя ее облик, рассмотреть каждую черточку, найти изменения во внешности, чтобы понять, как Шэрен жила эти месяцы, что произошло с ней после их разрыва? От его внимательного взгляда не смогла укрыться ни бледность, ни усталость, а в глубоких, невероятных глазах, в которых раньше искрился смех и отражалась его, Ника, улыбка, не было и намека на веселье. Шэрен казалась подавленной и испуганной. Непохожей на веселого золотистого ангелочка, который свел его с ума.

Но больше Ник не сходил с ума, не пытался списать все на бурную страсть и уговорить себя, что это всего лишь сильная влюбленность. Он точно знал: его сердце осталось в ее маленьких ручках. Ручках, безымянный палец которых больше не украшало обручальное кольцо. Это удручало.

Шэрен изменилась. Но ничего из этих перемен не смогло умалить ее нежной, возвышенной красоты. Она была все такой же притягательной — один взмах ресниц и беглый взгляд, и он готов забыть обо всем. А держать в объятиях именно эту женщину, свою жену, по ощущениям было самым правильным в жизни.

А вот Шэрен и вовсе на него не смотрела, а если ее глаза все же останавливались на нем, то Нику начинало казаться, что это не она, а он ее предал. А чего он, собственно, ожидал? Что она будет снова оправдываться и умолять выслушать? Да, именно этого он и ожидал! Потому что сейчас хотел поговорить, хотел поверить, хотел вновь стать для нее единственным!

Ник нахмурился. Сколько раз за последние пару месяцев он пытался найти объяснение ее поступку? Сколько раз хватался за телефон, набирая ее номер, желая услышать мягкий голос? Сколько раз в гневе швырял мобильник в стену и ненавидел себя за слабость, которая всегда одолевала его, когда речь шла о Шэрен? Он так и не смог найти достойное оправдание ее предательству, не смог подобрать такое, в которое сам поверил бы.

«Кто предал единожды — предаст снова!» — Эта жестокая истина болезненно обожгла ранимую детскую душу и намертво врезалась в память. Ник всю жизнь старался не допустить повторения сурового урока, который преподал ему Джим Хейворт — низкий человек и никудышный отец.