Любовь Сутенера

— Решили достать тебя не мытьем, так катаньем, — вместо него отвечал Анатолий, который никак не мог успокоиться, а потому вновь замахнулся на своего пленника: — У, сука! Не убирай клешни, а то я тебе так вмажу!

— Погоди, старик, — остановил я его, — пусть он сам нам все расскажет.

— Говори, гнида! — гневно зарычал мой напарник. — Иначе я применю к тебе те же спецсредства, что и к пленным чеченским боевикам!

Подобная угроза настолько испугала задержанного, что он оставил свою попытку вернуть очки на нос и, подслеповато уставившись на нас, пробормотал:

— Поверьте, ребята, я тут совершенно ни при чем, это все люди из конторы…

— Какой еще конторы?

— Да ладно вам, не притворяйтесь, что не понимаете, кого я имею в виду.

— Ты не имей в виду, а то мы сами тебя поимеем! — грозно заявил Анатолий. — Рассказывай все по порядку и без утайки. Это ведь вы организовали все три предыдущих нападения? И это ваш черный «мерс» нам уже все глаза намозолил?

— Ну, разумеется.

— А зачем?

И тут «Игорь Вячеславович» начал рассказывать столь занятные вещи, что мы с напарником поневоле заслушались. Оказывается, мелкая гэбэшная сволочь по примеру своего начальства и «старших товарищей» тоже решила поучаствовать в «крышевании» современного российского бизнеса. В то время как верхушка ГБ и «особы, приближенные к императору» упоенно бодались с олигархами за передел самой прибыльной собственности, находящиеся внизу этой служебной пирамиды задумали постепенно прибрать к рукам мелкий и средний бизнес. Причем начать решили именно с тех фирм, которые занимались незаконным бизнесом и которых традиционно «крышевали» менты. Фирмы «досуга» показались им самым лакомым куском, позволявшим совместить приятное с полезным — и базу отдыха себе можно устроить, и стукачек среди девчонок на всякий случай навербовать!

На меня же они вышли случайно — во время того достопамятного визита в тюрьму, когда я привозил Катюху самому известному из всех российских заключенных. И ведь было же у меня тогда чувство, что за мной упорно следят!

— Ну и что с ним теперь будем делать? — спросил Анатолий, как только «Игорь Вячеславович» закончил свой рассказ. — Может, вызовем милицию и оформим задержание с поличным? Пусть сам за свои наркотики отвечает.

— А какой смысл? — покачал головой я, берясь за мобильный телефон и начиная набирать номер Куприянова. — Его друзья тут же его и отмажут.

— Тогда что ты предлагаешь?

— Дай ему хорошего пинка под зад и пусть катится куда подальше… Михаил Максимович? Это Кандратов говорит. У меня к вам есть серьезнейший и, разумеется, совершенно не телефонный разговор…

«Кажется, мы с вами не понимаем друг друга…» (25 февраля)

Мы встретились с Куприяновым в его офисе и сразу перешли к делу. Он внимательнейшим образом выслушал мою историю, а затем произнес такую фразу, из которой можно было бы с уверенностью утверждать — его нынешний кабинет не прослушивается.

— Да, после того как эти гниды поставили своего президента, они норовят прибрать к рукам наше национальное достояние, — за подобное заявление из уст бывшего премьера любой журналист дорого бы отдал, — причем ничем не брезгуют, начиная от рудников и кончая борделями.

«А ведь и то и другое — наши природные недра!» — мысленно прокомментировал я, а вслух самым подхалимским тоном, на который только был способен, произнес:

— Совершенно с вами согласен, уважаемый Михаил Максимович.

— Однако мы еще с ними поборемся! — решительно заявил Куприянов, не став уточнять, за какое именно из двух вышеназванных «достояний» он намерен вести свою нелегкую борьбу. Кстати сказать, последнее время отставной премьер немало шокировал общественность, позволив себе нападки на своего бывшего шефа, которого объявил «совершенно заурядным политиком, способным только обаятельно-застенчиво улыбаться, кататься на всем, что летает, ездит или плавает на воде и под водой, и при этом успешнее всего заниматься только одним делом — укреплять режим личной власти».

Впрочем, в тот момент мне было совсем не до политических интриг. Я внимательно следил за тем, как время приближается к двенадцати — до намеченного звонка оставалось около десяти минут, — и напряженно размышлял. Если господин Куприянов предлагает мне сотрудничество, тогда наш, придуманный вместе с Еленой, план теряет всякий смысл, если же он имеет в виду нечто другое… Как же, черт возьми, вызвать его на откровенность и заставить выражаться яснее?

Однако надо же, как мне повезло опять вляпаться в эту чертову политику! Ну никуда от нее, проклятой, не денешься, хоть ты пирожками на рынке торгуй! Впрочем, этой самой торговле изрядно мешает неимоверная тупость нашего правительства, выпустившего в обращение десятитысячную купюру, но при этом продолжающее штамповать копейки. Такая тупость не поддается даже осмеянию, а всенародная любовь к назначившему это правительство президенту — разумному объяснению.