Любовь Сутенера

На экране появился господин Куприянов — как обычно, в своем темно-синем костюме и белой рубашке с галстуком. Впрочем, он недолго оставался в столь официальном виде, поскольку вслед за ним в ту самую красную спальню, где я не так давно не слишком удачно проявил свои мужские качества, вошла Елена в прозрачном розовом пеньюаре и розовых чулочках, после чего бывший премьер начал довольно проворно для его солидной комплекции раздеваться.

Особенно забавно было смотреть, как он выдергивает у себя из-за пояса галстук и вытаскивает ремень брюк. Удавиться, что ли, боялся?

— А почему звука нет? — удивился я.

— Сейчас будет.

И звук действительно появился — это был еле слышный шорох одежды и сдавленное сопение, — зато внезапно пропал свет и на экране воцарилась полная темнота.

— И это вы, мадам, называете очень удачной съемкой? — не выдержал я.

— Подожди немного, сейчас все будет, — успокоила меня Елена. — Надо же было устроить ему основательный сюрприз. В постели был бы таким нетерпеливым!

От следующей сцены, которая вспыхнула на экране, меня сотряс взрыв хохота. Рядом с обнаженным Куприяновым расположился молодой негр — тот самый Патрик, о котором я уже много рассказывал, — причем он ласкал моего главного недруга самым беззастенчивым образом.

Надо было видеть физиономию Куприянова, когда он понял, кто именно делает ему минет! Мгновенно оттолкнув Патрика, он вскочил с постели и заорал не своим голосом. Пожалуй, его можно было бы сравнить с голосом быка, которого вздумали случить с пластмассовой коровой! И тут в спальне вновь появилась Елена, которая с самым невозмутимым видом, который ей так шел, поинтересовалась:

«Что случилось, милый?»

«Кто этот урод?»

«Почему же урод? Его зовут Патрик. Надеюсь, ты не будешь возражать, если этот милый чернокожий юноша с нами немножко пошалит?»

«Конечно, буду! — продолжал бушевать Куприянов, поспешно натягивая брюки и лихорадочно ища ремень. — Откуда я знал, что ты такая немыслимая извращенка! Предупреждать же надо! Да уйди ты от меня, сволочь!» Последние слова были обращены к негру, который тоже встал с постели и, совершенно нагой, подошел поближе.

— По-моему, он расист, — с усмешкой заметил я. — А ведь Патрик — такой классный парень.

— Я знаю, — засмеялась Елена. — Ну вот, это почти все. Дальше они слегка ругаются, и Куприянов убегает. А теперь скажи: что ты собираешься делать с этой записью?

Я ненадолго призадумался, а потом нерешительно качнул головой.

— Да пожалуй, что ничего.

— Как так?

— Пусть знает об этой записи и живет под постоянной угрозой разоблачения, как пушкинский граф — под угрозой отложенного выстрела со стороны Сильвио[5].

— А как же твоя месть?

— Удивительное дело, но я, оказывается, совсем не злопамятен.

— В самом деле? — Елена пристально посмотрела на меня, а потом проницательно заметила: — А по-моему, у тебя налицо все признаки зимней депрессии.

Я вяло пожал плечами, но не стал с ней спорить, тем более что последнее время действительно ощущал полный упадок сил и утрату интереса к жизни. И даже новые похождения Катюхи интересовали меня все меньше и меньше!

«Катюха исчезла!» (8 марта)

В отвратительном состоянии и сны снятся самые что ни на есть отвратительные! Правда, сначала мне приснилась та самая официантка с презентации господина Котомкина, с которой у меня в реальности ничего не получилось. Зато во сне все удалось как нельзя лучше! Я упоенно шлепался бедрами об ее упругую задницу, явственно ощущая под своими ладонями то гладкую и горячую кожу, то слегка шероховатую поверхность черных чулок, — и этот контраст возбуждал сильнее всего. Затем вдруг откуда-то появилась Дашка, за которой следовал широко улыбающийся Анатолий.

«Поторопитесь, друзья мои, — заявил он, — поскольку наш самолет уже падает».

«Какой еще самолет?» — изумленно прохрипел я, останавливаясь, но не выпуская из рук талии своей партнерши.

«А ты выгляни в иллюминатор — и сам все поймешь», — ласково посоветовала Дашка, и тут я, к своему величайшему ужасу, увидел, что нахожусь в салоне самолета, который стремительно пикирует вниз.

Все дальнейшее заволокло мраком, однако уже следующий эпизод я осознал предельно четко. Задыхаясь и ощущая себя в плотной водной среде, я с трудом вынырнул на поверхность. Прямо передо мной раскинулся желто-зеленый остров, по пляжам которого весело разгуливали отдыхающие. Сначала я хотел было закричать «Помогите!» — но потом осознал, что остров находится совсем рядом, поэтому до него легко можно доплыть. «Только бы не было акул!» — подумал я и тут же почувствовал, как что-то толкнуло меня в плечо, опрокинув на спину.

Первая мысль при пробуждении — Катюха вернулась и теперь пытается меня разбудить! Вторая — да ведь это же начало того, первого сна, когда нас с Серафимом смыло волной в океан! Третья мысль все прояснила — оказалось, что спьяну я заснул на узком диване, а теперь скатился с него на ковер. После этого открытия чертова депрессия разыгралась со страшной силой!