Любовь цвета боли 2 (СИ)

Вселенная, прошу, услышь меня! Хоть один разочек! Пусть на Макара нападет десятиминутный маразм и он ничего не поймет! Пожалуйста!

Но вселенная глуха к моим молитвам.

Крайне заинтересованный взгляд мужских глаз напротив — прямое тому доказательство.

Глава 20

Ольга

Ситуацию неожиданно спасает Нина, заглянувшая в спальню после ухода Павла Борисовича. Не могу скрыть громкого, слишком явного вздоха облегчения и обессиленно растекаюсь лужицей на кровати. И всё это под непонятным, но очень нервирующим взглядом Макара.

— Так, давай иди к гостям. Дай девочке в себя прийти, — поторапливает женщина Макара, упрямо стоя у распахнутой двери.

Медленно, я бы даже сказала, лениво он отлепляется от стены, не отрывая от меня глаз, приблизившись, наклоняется так низко, что горячее дыхание опаляет мои губы.

— Всё будет хорошо, маленькая, — шепчет, нежно ведя пальцами по моей щеке. — Я тебе обещаю.

Во все глаза смотрю на него, затаив дыхание. Хочется разреветься. Потому что хорошо уже не будет. Будет опять невыносимо больно, когда я вернусь домой, в пустую квартиру, соберу вещи и уеду из города так далеко, чтобы даже он не смог отыскать.

Не знаю, чем себя выдаю, но Макар неожиданно обхватывает мои щеки руками.

— Только давай обойдемся без глупостей.

От тембра его голоса мурашки по телу толпами.

Макар так близко, и от него так вкусно пахнет. Незаметно втягиваю носом воздух и трусь щекой о чуть шершавую поверхность ладони, маскируя под то, что киваю соглашаясь.

Отстраняется, а у меня озноб по коже. Разрываю зрительный контакт, снова уставившись на свои пальцы, нервно теребящие складку платья.

Я не думала, что бывает вот так. Что этот инстинкт просыпается настолько быстро, почти мгновенно. Еще полчаса назад я и не догадывалась, что ношу под сердцем ребенка. Даже несмотря на то, что еще ничего не подтвердилось, я знаю, что он там есть. Чувствую. Только подумать. Ребенок. Мой. Единственный родной человечек. Я твердо знаю, что огражу моего малыша от всего плохого. В первую очередь от Макара и от того мира, в котором он живет.

В душе вздымается панический страх. А вдруг Макар его у меня отнимет?

— Ну чего ты? — присаживается на край кровати Нина, и я выплываю из мыслей, замечая, что мы остались одни.

Стираю дрожащими пальцами слезы, бегущие по щекам. Как-то беспомощно пожимаю плечами, потому что если попытаюсь выдавить хоть слово, разревусь еще больше.

— Оль, всё образумится, — накрывает ладонью мои руки и мягко улыбается Нина. — Не рви сердце. Макар, конечно, сложная личность, но он умеет признавать ошибки. И заглаживать их. Душа болит у меня при виде вас. Иди ко мне.

Приникаю к плечу Нины и тихонько плачу. В этот момент я ей так благодарна за молчаливое тепло и нежные руки, которыми она успокаивающе водит по моей дрожащей от всхлипов спине.

Меня прорывает, и я, судорожно всхлипывая, делюсь с женщиной всеми страхами и неутолимой болью, что терзают душу. Не знаю, сколько мы так просидели. Слезы давно высохли, я выговорилась, наконец разделив свои переживания хоть с одной живой душой.

— Спасибо, — выйдя из ванной комнаты, благодарю Нину, терпеливо дожидающуюся меня. — И прости, что так, как снег на голову…

— Да будет тебе, — отмахивается женщина. — Удумала тоже, — смущенно. — Двери моего дома всегда для тебя открыты. Независимо от того, как у вас сложится с Макаром. Ферштейн? — грозно сводит брови, шутя.

— Угу.

— Ну и славно. Пошли вниз, к десерту мы точно успеем. Я такой пирог испекла… — тянет Нина, пропуская меня вперед, — пальчики оближешь.

Дико смущенная и скованная усаживаюсь за большой стол на кухне. Не поднимаю взгляд на Макара, благо его посадили на другом конце. К моему удивлению, никто на меня косо не смотрит, осуждения в глазах присутствующих тоже нет. Все весело болтают и пьют чай с пирогами и пирожными, будто ничего из ряда вон выходящего не случилось. Зато я кожей ощущаю взгляд Макара. И присутствие его тоже ощущаю. По телу разрядами импульсы, и сердечко неконтролируемо ускоряет свой ход. Так всегда было, стоило Макару появиться в поле моего зрения. Томительное ожидание, смешанное с ненормальной радостью. Только теперь мне нечего ожидать, но к этому тоже нужно привыкнуть. Смириться.

Ужин плавно протекает сквозь меня. Я будто снова шокировано осознаю, что во мне растет жизнь. Всё время хочется коснуться живота. Не знаю зачем. Послать чуточку тепла маленькому человечку или каким-то шестым чувством убедиться, что я не брежу и всё происходит на самом деле?

Прихожу в себя, когда ужин подошел к концу и гости собираются по домам.

— Мы на связи, — улыбается мне Мария, когда остаемся на кухне одни.

Помогаю ей собрать тарелки со стола.

— Конечно, — выдавливаю улыбку, в душе слегка завидуя безмятежности девушки.

Как бы я хотела тоже ни о чем не думать. Наслаждаться каждым мгновением спокойной, размеренной жизни.

— Ой, пойду малышку проверю, — внезапно слишком эмоционально восклицает Маша, сгружая чашки в мойку.