Любовь цыганки

– Рукхоуп специально соблазнил мать своей дочери, – тихо произнес он. – Она была из Гамильтонов. Теперь эта песня обрела большую популярность и разошлась на многих балладных листах. Все утверждают, что это чистая правда. Рукхоупа с позором выгнали со двора. Ты это знала? Он тебе рассказал?

– Нет, – прошептала Тамсина в ответ. – Он ничего этого мне не рассказывал.

– Ну хорошо, что ты от него наконец избавилась. Только подумать, что я предлагал тебе выйти за него замуж! Ни за что, – продолжал он, зло швыряя карты на стол. – Никогда бы я не позволил тебе выйти замуж за мужчину, который так подло поступил с девушкой. Слава Богу! Ты от него избавилась прежде, чем он успел тебя очаровать.

Тамсина кивнула. Кутберт завел очередную строфу. Дверь, ведущая в большой зал, со скрипом отворилась, Тамсина не повернула голову в ту сторону, даже когда узнала звук приближающихся к столу шагов. Кутберт умолк.

– Садитесь, Вилли Скотт, – сказал Арчи. – Уверен, что и вы хотите послушать балладу. Продолжай, Кутберт.

– Я уже слышал ее, – спокойно сказал Уильям.

– Да? И что вы о ней думаете? – спросил Арчи.

Тамсина взглянула на них. Уильям уселся на табурет, стоящий в нескольких футах от стола. Лицо бледное. Под глазами – тени. Скулы напряжены. Одет он был в рубаху, бриджи и чулки, без сапог и дублета. Руки спереди связаны.

– Пой, Кутберт, – проворчал Арчи.

И ушла в леса наша Дженни,
Прихватив с собою шелка,
Родила она дочь под кроной
И обмыла потом в молоке.

«Что случилось с тобой, моя Дженни?

Что ты прячешь под плащом?»
«Я слаба, умираю, отец мой», —
Едва слышно шептала дочь.

Тамсина думала о девушке, которую подло и жестоко обманул любимый теперь ею мужчина. Она не хотела верить, что Уильям причастен к этой трагедии, однако трудно было избавиться от образа, обнимающего тень девушки, которая носила в своем чреве его дитя.

Кутберт продолжал петь. Последняя строфа прозвучала, усиливая напряжение в зале.

Статный лэрд прискакал к своей башне,
Увозя с собой свою дочь:
«Никогда не видать тебе деда,
Ибо враг мне он с этих пор».

Тамсина подавила в себе желание расплакаться.

– Скажи мне, – глядя на Уильяма, произнесла она. – Это правда?

Он не отвел взгляда.

– Частично.

– Насколько частично? – спросила Тамсина.

– Я хочу знать, Рукхоуп, – прогремел Арчи. – Как вы могли так поступить с девушкой? Говорят, что в балладе рассказана правдивая история. Вы лишились королевской милости после того, как так с ней поступили. Дженни была фрейлиной Марии де Гиз.

Уильям молчал. Он смотрел на Арчи. Лицо его было безучастным, а вот в голубых глазах Тамсина увидела ярость. Девушка чувствовала, как у нее самой внутри волнами накатывает злость. Ей хотелось вскочить на ноги и заорать на всех – на отца, родню, Уильяма. Она чувствовала себя такой же преданной и сломленной, как Дженни Гамильтон, страдания которой растянулись во времени.

– Почему, – продолжал Арчи, – ты взял английские монеты и согласился выкрасть бедную малютку королеву у ее матери?

Уильям медленно опустил ресницы.

– Вижу, вы узнали все мои тайны, – наконец произнес он.

Тамсина вскочила на ноги.

– Скажи, что это неправда! – Сердце часто-часто барабанило в грудной клетке. – Скажи, что не обесчестил ту девушку лишь для того, чтобы отомстить ее отцу!

Он смотрел на нее сквозь полуопущенные ресницы.

– Я любил ее, – сказал Уильям, – однако сломал ей жизнь. Она умерла из-за меня.

Мужчина отвернулся.

– Господи, – прошептала девушка, – Боже мой…

Уильям смотрел на свои руки. Девушка видела, что в нем идет внутренняя борьба. Несмотря на злость и боль, которые бушевали внутри него, она вдруг почувствовала сострадание к этому человеку. Что бы он ни сделал, она все равно не сможет его разлюбить. Вот только девушка прежде не догадывалась, что любовь может так сильно ранить, словно камень, запущенный ей в самое сердце.

Слезы текли по щекам. Ей хотелось, чтобы Уильям сказал, что все это ложь, что он ничего плохого Дженни не сделал и не причастен к заговору, в котором замешан Джаспер Масгрейв. Однако она видела по лицу мужчины, что он признает свою ответственность.

– А как насчет королевы Марии? – спросил Арчи.

Тот взглянул на говорящего.

– Я дал слово не распространяться по этому делу.

– Но вы явно осведомлены о заговоре! – прорычал Арчи, хлопнув ручищей по столу.

Карты подскочили.

– Осведомлен, – согласился Уильям.

– Черт тебя побери! – взревел Арчи. – Я хотел полюбить тебя как собственного сына! Я думал, что ты похож на своего отца. Он был одним из самых славных сорвиголов Пограничья! Господи! Какой же ты презренный негодяй!

Арчи взъерошил свои волосы.

Тамсина отступила от скамьи, шагнув в сторону Уильяма. Колени ее дрожали. Щеки увлажнились от слез. Она видела, как он зажмурился, словно молча переживает душевную боль.