Любовь цыганки

Гордость и скрытность укоренились в нем очень глубоко, однако правда и откровенность были сейчас ему жизненно необходимы. Они стали бы целительным бальзамом для ран, нанесенных ему. Надо с чего-то начать. Лучше всего начать с того, что его сейчас больше всего волнует. Уильям приподнял свою голову.

– Арчи Армстронг, – тихо промолвил он, – я люблю вашу дочь.

Лицо Арчи побледнело.

– Ну я видел, как она с тобой развелась, – произнес он спокойно, при этом его рука сжимала рукоять кинжала.

– Да, – молвил Уильям. – Я думал обвенчаться с ней, как полагается, со священником, но она хотела обождать. Она дала мне ясно это понять…

– Вижу, вы были очень заняты эти две недели, – сверля его взглядом зеленых глаз, произнес Арчи.

– Пожалуй, но не так, как вам кажется, – ответил Уильям.

Он ждал, пока Арчи, окончательно побагровев от злости, раскричится либо нападет, однако Армстронг стоял на месте, этакий грубоватый великан, чесал себя по нечесаной гриве волос соломенного цвета и с озадаченным видом теребил себе ус.

– Вы ее любите, – произнес Арчи, – любите?

– Люблю, – подтвердил Уильям.

Вздохнув, он приподнял связанные вместе руки и почесал себе лоб.

– Господи, люблю. Вы понятия не имеете, как сильно люблю, – опустив руки, он взглянул на Арчи. – Девушка мучит меня. Клянусь небесами! Клянусь вам.

– Святой Спаситель, – глядя на него, промолвил Арчи. – Господи… Я верю вам… по крайней мере, в этом вопросе. – С шумом выпустив из легких воздух, Армстронг снова провел рукой по своим волосам. – А теперь я хочу выслушать остальное… и поживей…

– Я все расскажу как есть, – не отводя взгляда, сказал Уильям. – Я доверяю вам, Арчи. В противном случае я бы ничего не сказал. Я скажу это только вам.

Арчи взглянул на своих родственников.

– Сходите проведайте нашего пленника, принесите ему эля и хлеба. Не хочу нарушать закона гостеприимства, пусть даже Масгрейв и не знает, что стал моим «гостем».

– Есть кое-что, что вам следует узнать прямо сейчас, до того, как вы пойдете к Масгрейву, – сказал Уильям.

Арчи повернул голову.

– Слушаю, – требовательным тоном произнес он.

– Я поговорил с Масгрейвом до того, как за мной пришел ваш человек и отвел сюда. Между дверями наших камер совсем небольшое расстояние, – сказал Уильям. – Он был будто пьяный и говорил немного бессвязно, не так, как прежде. Вы его тоже сильно ударили по голове, как и меня?

– Что он вам сказал? – спросил Рабби.

– Он решил, что, поскольку мы оба сидим в одной темнице, значит, меня тоже арестовали по велению регента. Я не стал его разуверять, – он приподнял брови. – С какой стати он так решил?

– Я исповедуюсь в своих грехах после того, как вы исповедуетесь в своих, – проворчал Арчи. – Продолжайте.

– Масгрейв думает, что находится в заключении у шотландской короны и считает, что утром его повесят, – продолжал Уильям, – но он рад, что перехитрил регента и всех, кто хотел бы помешать осуществлению плана его короля.

– Почему вы нас предупреждаете? – поинтересовался Арчи. – Или это очередная часть хитрой игры Масгрейва и вы ему подыгрываете?

– Я расскажу обо всем, но позже, – сказал Уильям. – Теперь же я просто уведомляю об этом до того, как с Масгрейвом еще кто-то переговорит. Англичанин сказал мне, будто бы его план уже приведен в действие. Он сказал, что ему надоело ждать списка жителей Приграничья и цыган. Масгрейв до этого справлялся у меня, но я не смог дать ему утвердительный ответ. Англичанин сказал мне, что уже нанял нужных ему людей, – говоря все это, Уильям мрачно смотрел на Арчи, – заплатил цыганам и каким-то проходимцам. Они уже приступили к выполнению того, за что им заплатили.

– К чему вы клоните? – мрачно изрек Арчи.

– Мы опоздали, Арчи. Королева в опасности, – ответил Уильям.

– Иисусе! – Арчи повернул голову к Рабби. – Идите и допросите его, сэр регент. Узнайте, какого дьявола все это значит.

Рабби и Кутберт кивнули и быстро вышли из зала. Арчи шагнул вперед к Уильяму. Глиняные черепки кувшина заскрипели у него под подошвами сапог.

– А теперь, Рукхоуп, – сложив руки на груди, приказал он, – говорите.

Уильям приподнял связанные руки.

– Веревки – плохое подспорье беседе.

Арчи нахмурился.

– А я не пожалею о том, что вас освобожу? – спросил он. – Я теперь весьма бойко ругаю себя за то, что доверил вам свою дочь… Но я дам вам шанс все объяснить в память об вашем отце.

– У нас мало времени, Арчи, если все то, что рассказал мне Масгрейв, правда, – сказала Уильям. – Лучше уж вам рискнуть и поверить, что моя дурная слава не соответствует правде, что я такой, каким вы меня прежде считали.

– И кем я вас считал? – скептически прищурив глаза, спросил Арчи.

После непродолжительной паузы Уильям ответил:

– Сыном своего отца.

Арчи тяжело вздохнул, вытащил кинжал с узким лезвием из ножен, висевших у него на поясе, подошел к Уильяму и перерезал веревки. Те упали на пол.

– Рассказывайте.

Уильям подался всем телом вперед и начал говорить…

* * *