Любовь в Серебряном веке. Истории о музах и женах русских поэтов и писателей. Радости и переживания, испытания и трагедии…

А.Н. Тихонов вспоминает: «На рассвете (28 февраля), с кипой сырых оттисков, я вышел на улицу. Невзирая на ранний час, на улицах было много народа. Около Невского на меня налетел Маяковский в расстегнутой шинели и без шапки… Он что-то кричал, кого-то звал, махал руками:

– Сюда! Сюда! Газеты!

Я стоял перед ним, как дерево под ураганом.

Около вокзала послышалась перестрелка. Маяковский бросился в ту сторону.

– Куда вы?

– Там же стреляют! – закричал он в упоении.

– У вас нет оружия!

– Я всю ночь бегаю туда, где стреляют.

– Зачем?

– Не знаю! Бежим!

Он выхватил у меня пачку газет и, размахивая ими, как знаменем, убежал туда, где стреляли».

В мае Максим Горький приглашает поэта к сотрудничеству в газеты «Новая жизнь». Маяковский отдает для публикации стихотворение «Революция. Поэтохроника», посвященное первым дням восстаний.

На своем постоянном месте
в Военной автомобильной школе
стоим,
зажатые казарм оградою.
Рассвет растет,
сомненьем колет,
предчувствием страша и радуя.

Окну!

Вижу —
оттуда,
где режется небо
дворцов иззубленной линией,
взлетел,
простерся орел самодержца,
черней, чем раньше,
злей,
орлинее.

Сразу —

люди,
лошади,
фонари,
дома
и моя казарма
толпами
по сто
ринулись на улицу.

Шагами ломаемая, звенит мостовая.

Уши крушит невероятная поступь.
И вот неведомо,
из пенья толпы ль,
из рвущейся меди ли труб гвардейцев
нерукотворный,
сияньем пробивая пыль,
образ возрос.
Горит.
Рдеется.

Шире и шире крыл окружие.

Хлеба нужней,
воды изжажданней,
вот она:
«Граждане, за ружья!
К оружию, граждане!»

На крыльях флагов

стоглавой лавою
из горла города ввысь взлетела.
Штыков зубами вгрызлась в двуглавое
орла императорского черное тело.

Граждане!

Сегодня рушится тысячелетнее «Прежде».
Сегодня пересматривается миров основа.
Сегодня
до последней пуговицы в одежде
жизнь переделаем снова.

Граждане!

Это первый день рабочего потопа.
Идем
запутавшемуся миру на выручу!
Пусть толпы в небо вбивают топот!
Пусть флоты ярость сиренами вырычут!

Летом того же года поэт вступает в Профессиональный союз художников-живописцев Москвы. В «Новой жизни» начинают печатать поэму «Война и мiр[78]», в декабре, «ужа при социализме», она выйдет отдельным изданием. 25 октября (7 ноября) во время восстания в Петрограде Маяковский снова в столице, в штабе восстания – Смольном институте.

Щен и Киса в трудные дни

Лиля рассказывает: «Володя научил меня любить животных… В нашей совместной жизни постоянной темой разговора были животные. Когда я приходила откуда-нибудь домой, Володя всегда спрашивал, не видела ли я „каких-нибудь интересных собаков и кошков“. В письмах ко мне Володя часто писал о животных, а на картинках, которые рисовал мне во множестве, всегда изображал себя щенком, а меня кошкой (скорописью или в виде иллюстраций к описываемому)».

И еще: «Совсем он был еще тогда щенок, да и внешностью ужасно походил на щенка: огромные лапы и голова, – и по улицам носился, задрав хвост, и лаял зря, на кого попало, и страшно вилял хвостом, когда провинится. Мы его так и прозвали Щеном, – он даже в телеграммах подписывался Счен, а в заграничных Schen. Телеграфисты недоумевали, и почти на каждой его телеграмме есть служебная приписка: „да – счен, верно – счен, странно – счен“».

В 1917–1918 годах Маяковский постоянно выступает на митингах, на концертах. Он работает над сценарием фильма «Не для денег родился» (по «Мартину Идену» Джека Лондона), потом «Барышня и хулиган» и играет в этих фильмах главные роли. Потом новый сценарий – «Закованная фильмой» («Легенда кино») – на этот раз они играют с Лилей вместе. Он – бедного художника, она – его мечту, балерину, спускающуюся к нему с киноэкрана. Затем Маяковский начинает работать над революционной фантасмагорией «Мистерия-буф». Писал он ее на даче в Левашово, где хозяева «кормили каждый день соленой рыбой с сушеным горошком». Это типичное меню 1918 года разнообразили собранные в лесу грибы и вкусный домашний ржаной хлеб, испеченный в металлических коробках «из-под бормановского печенья „Жорж“».