Любовь-весенняя страна

Замечательно живётся, если нет обеих рук — он жилеткой обойдётся,

Экономия вокруг!

Хорошо тому живётся, у кого один лишь зуб: он без мяса обойдётся, будет есть протёртый суп.

А вот как тому живётся, у кого одно яйцо?

Он без женщин обойдётся...

А без женщин жизнь — дрянцо!

О, эта неуверенность в глазах, приниженность, готовность к нездоровью, запрятанный в зрачках привычный страх, что всякий раз судьба ответит болью.

Какая цепь несчастий, неудач, болезней, слабоволий, невезений создала лики, где запрятан плач?..

В них — стыд и горесть самоунижений.

Просительны фигуры, голоса, бездонны годы тихого страданья...

Я взгляды отвожу, а их глаза участья просят, словно подаянья.

А после долго чувствую спиной, что здесь постыдна самооборона.

И я иду, подстреленный виной, и тщусь забыть. Как муторно, как скорбно!

Сентябрь 1986

Сто различных настроений у подружки дорогой.

Словно кружит день осенний между летом и зимой.

Рядом быть с тобой не скучно, не дано предугадать: вдруг лицо покроют тучи, то оно — как благодать.

Вот летит из туч луч света, светится в ответ душа.

Ты прекрасна в бабье лето, невозможно хороша.

Ты щедра и бескорыстна, будто неба синева. Загрустила... Словно листья, тихо падают слова.

Вспышка! Ссора! Нету мира! Ветер вспыльчивый задул, закачалась вся квартира, я из дома сиганул.

Предугадывать нелепо, что нахлынет на тебя, просто надо верить слепо и терпеть, терпеть, любя.

Ведь предвидеть нереально: вдруг навалится циклон, или с нежностью печальной ты приходишь на поклон.

Я задел тебя не очень — пролился слезами дождь. Просто потому что осень, и ты сильно устаёшь.

Я, конечно, на попятный, стал вокруг тебя кружить.

Ты нежданна и внезапна, как природа и как жизнь.

Р. 5. Дом напоминает кратер иль затишье пред грозой.

Потому что мой характер тоже, скажем, не простой.

Как столкнутся две стихии — вихри, смерчи и шторма!.. Лучше напишу стихи я, чтобы не сойти с ума.

Октябрь 1986

* * *

Вроде, и друзей довольно, вроде, многими любим. Только, как мне стало больно, оказался я один.

Все куда-то подевались, разбежались кто куда.

Мы с тобой вдвоём остались, значит, горе — не беда.

Очутился в лазарете на больничной простыне, и в лицо дохнуло смертью, вроде, я уже извне.

Коль пора поставить точку, ставь без злобы, не ропща. Умираем в одиночку, веселились сообща.

Сентябрь 1986

МОИ ВЕЩИ

Триптих

МОИ БОТИНКИ

Нет ничего милей и проще протёртых, сношенных одежд. Теперь во мне намного больше воспоминаний, чем надежд.

Мои растоптанные туфли, мои родные башмаки!

В вас ноги никогда не пухли, вы были быстры и легки.

В вас бегал я довольно бойко, быть в ногу с веком поспевал. Сапожник обновлял набойки, и снова я бежал, бежал.

В моём круговороте прошлом вы мне служили как могли: сгорали об асфальт подошвы, крошились в лужах и в пыли.

На вас давил я тяжким весом, вы шли дорогою потерь.

И мне знакома жизнь под прессом, знакома прежде и теперь.

Потом замедлилась походка — брели мы, шаркали, плелись... Теперь нам не догнать молодку, сошла на нет вся наша жизнь.

Вы ныне жалкие ошмётки, и ваш хозяин подустал.

Он раньше на ходу подмётки, но не чужие, правда, рвал.

Вы скособочены и кривы, и безобразны, и жутки, но, как и я, покамест живы, хоть стёрлись напрочь каблуки.

Жаль, человека на колодку нельзя напялить, как башмак, сменить набойку иль подмётку, или подклеить кое-как.

Нет ничего милей и проще потёртых, сношенных вещей, и, словно старенький старьёвщик, смотрю вперёд я без затей.

МОЯ РУБАШКА

Моя бывалая рубашка всегда на пузе нараспашку — ты как сестра иль верный брат; погончики и два кармашка, была ты модною, бедняжка, лет эдак семь тому назад.

Была нарядной и парадной, премьерной, кинопанорамной, пока не сделалась расхожей, такой привычной, словно кожа.

С тобой потели не однажды, и мёрзли, мучились от жажды, и мокли, и глотали пыль, снимая вместе новый фильм.

Ты к телу ближе всех, конечно.

Но, к сожаленью, ты не вечна.

Не мыслю жизни без подружки, тебя люблю, к тебе привык.

От стирки, глажки и утюжки на ладан дышит воротник, от старости расползся крой, да и манжеты с бахромой.

С тобой веду себя ужасно: вся пища капает на грудь, теряю пуговицы часто и рву по шву... какая жуть!

Моя вторая оболочка!

Мне без тебя непросто жить, а мне велят поставить точку: лохмотья стыдно, мол, носить.

Не понимает нашей дружбы жена, что тоже мне нужна. Рубашек стильных мне не нужно, моя привязанность верна.

Женой ты сослана на дачу.

В тебе ходил я по грибы.

А вот сегодня чуть не плачу от рук безжалостной судьбы. Конец! Разорвана на тряпки! Тобою трут автомобиль.

А я снимаю в беспорядке в рубашке новой новый фильм!

МОЯ ШАПКА

Воспета мной моя рубаха, сложил я песнь про башмаки.

Готов для третьего замаха.

Чему же посвятить стихи?

Какую вещь избрать в герои: пальто ли, свитер иль пиджак? Решенье трудное, не скрою, тут не поступишь абы как.

Я не богач в экипировке, но всё ж и не из голытьбы.

А если взять трусы? Неловко...

Я опасаюсь лакировки и, грешным делом, похвальбы.

Итак, решительно отпали трусы невиданной красы.