Любовь вслепую

Ясно было одно: до меня дойдут. Толпу шерстили с одной стороны от кресел и с другой, мне стало трудно дышать, будто на шею накинули удавку. Растерявшись от резкого пробуждения и смены ситуации, я не успела даже решить, какой из путей отходов выберу, понимала только, что, если будет нужно, я скакну на рельсы. И успела даже подняться, когда поняла, что дороги к отступлению уже отрезаны: с одной стороны ко мне приближался человек в форме без нашивок. И с другой тоже.

Они зажали меня в капкан до того, как я успела покинуть убежище. Сканер к моей шее прикладывать не стали – на роже у меня, что ли, было написано, что я не уроженка Кирстауна? Но приказали тихо и жестко, не рыпнешься:

– Мисс. Вы сейчас пройдете с нами.

Глава 12

(Shyloom feat. FJØRA – Take You Down)

– Как вы попали в Первый Район с Лейнхартой Третьего, на которой четырнадцать процентов?

Сидящий напротив меня по ту сторону стола человек спрашивал об этом уже не в первый раз.

– Не помню, – отвечала я снова и снова, – уснула пьяная у бара, проснулась здесь.

Он напоминал мне Эггерта. Чем-то. Может, цепким взглядом, может, непробиваемым спокойствием, может, терпеливостью. Накачанной фигурой? Его лицо меня не трогало – не те черты, которые я могла бы полюбить, – но что-то в ауре. И против воли из-за этого сходства он стал мне абстрактно симпатичен, хотя чувство было неуместно.

– Кто вам помог? Назовите имена.

Я рассматривала свои ногти, ощущая, что тону все глубже, что толща воды надо мной давно сомкнулась. Вопрос лишь в том, надолго ли хватит воздуха в легких.

– Как вы попали в Первый Район?

Он умел ходить по кругу, как шарманка, их так учили, я знала. Наверное, у этого были высшие баллы.

– Как вас зовут?

– Не помню. Провалы в памяти.

Чем меньше они знают, тем больше у меня времени, возможно, времени у Эггерта, если он каким-либо образом решит мне помочь. Слабая надежда, но она теплилась.

«Следователь» какое-то время молчал. После заговорил, и голос его был мягким, но укоризненным.

– Вы утверждаете, что уснули у бара в Третьем районе, находясь под действием алкоголя, а проснулись здесь?

– Да. Быть может, меня хотели продать в рабство. В местный публичный дом? Подсыпали что-то в стакан…

– Вы понимаете, что вся эта история звучит насквозь фальшиво?

Отвечать не имело смысла, и он продолжил.

– Если вы сейчас назовете нам детали своего попадания в Кирстаун: имена сообщников, путь, которым вы пробрались, – мы сумеем вам помочь. Переправим назад, и вас не посадят в тюрьму, как могли бы. Вы отделаетесь письменным выговором, возможно, небольшим денежным взысканием.

Хорошо, что я всегда умела чувствовать ложь, а ведь кто-то повелся бы. Звучало «сладко».

– Думаете, ваша история не звучит фальшиво?

Мы смотрели друг на друга, не мигая. Я предполагала, что однажды попаду за решетку. Не за столь крупное правонарушение, конечно, и где-нибудь в Дэйтоне. Где моему вызволению поспособствуют связи дяди и Бреда и накопления Фила. Там бы я чувствовала себя спокойно, почти непринужденно, зная, что, так или иначе, окажусь на свободе. Здесь пути к свободе были отрезаны столь прочно, что подступала паника. Я тонула в тревожных мыслях, как в черном непроглядном тумане, понимая лишь одно: никакой информации. Чем меньше у них данных, тем больше у меня шансов придумать, как быть. Хотя, будучи связанной невидимой веревкой по всем конечностям, скоро можно было забыть о любом трепыхании.

Я еще успею сдаться внутри. Но не сейчас.

– Как ваше имя?

– Забыла.

У мужчины была квадратная челюсть, но некрасивая: слишком сильно выступали углы. Не гармонично. И все более прохладным делался взгляд.

– Еще у вас повреждены отпечатки пальцев. Вы как-то можете это объяснить?

Я могла бы. Сказать, что несколько лет назад Орин «случайно» прикупил бобину с тонким шлифовальным покрытием. Вещь почти магическую, когда дело доходило до удаления эпидермиса. С этой задачей бобина справлялась лучше иных вещей. Можно было процесс совершать постепенно, удаляя лишь самый верхний слой кожи, не повреждая подушечку. Несколько сеансов – и готово. А месяц назад мы с Филом думали о том, чтобы впрячься в крупное дело, и потому об отпечатках позаботились. В дело не впряглись, – к лучшему, оно прогорело, – но рисунок на пальцах остался стертым. Это очень пригодилось теперь.

– Ожоги. – Я пожала плечами.

Чаще всего пальцы повреждаются в результате ожогов. Статистика.

– Термические?

– Ну да. Схватилась за горячую кастрюлю.

– Вот так?

Следователь довольно комично округлил ладони и растопырил пальцы, будто держал внутри отрубленную голову или мяч. Саркастично приподнял брови, молча вопрошая: «Вы прижали к кастрюле все пальцы без исключения? Сразу?»

– Да. Так.

Мой «покерфэйс» не читался: сказывалась усталость.

Пока меня допрашивали без нажима и особенного напора. Но я понимала, что это изменится. Все всегда начинают «ласково», а вот продолжают… О продолжении думать не хотелось.

– Как вас зовут?

– Девушка из Третьего Района.

Он напоминал мне питона. Я себе тоже.

– Из Вилвуда, Кнесса, Дэйтона?

– Просто из Третьего.