Любовь вслепую

А я смотрела на него и думала о том, что все еще люблю его. Боль – просто боль. Она оставляет на любви синяки, но та, если хочет выжить, выживает. Искать способ избавиться от нее придется мне самой.

Я забыла про книжный, про роман, который хотела прочитать. Теперь я брела обратно. Обернулась уже перед дверью, нахмурилась, когда увидела, как Эрдиган вдруг запнулся. Он ненадолго припал на одно колено совсем, как когда-то, и у меня дернулось сердце. Оказывается, я привыкла о нем заботиться, и эта привычка вжилась в клетки.

«Просто отвык от неровных дорог. С ним все в порядке», – одернула я себя. Заставила отвернуться – пусть уходит, пусть уходит навсегда. Мне опять поднимать процент с двух, если не с единицы, до былых трех.

Вернувшись в дом, заперлась, вернула ключ на крючок, опустилась на кровать, чувствуя себя опять лишенной всяких сил. Снова буду спать сутками.

«Зато я все ему сказала. Как хотела сама». Это спасало, от этого было легче. Недоумевая, что может быть в свертке, я прошла до стола, взяла с него нож. Срезала бечевку.

Деньги. Там были деньги на два дома.

И две хрустящие новые бумаги, подтвержденные печатями, – два разрешения на переезд. Для меня и для моих родителей.

Глава 14

Трое суток спустя

Восемь процентов – я снова была живой. И чувствовала себя сносно, почти хорошо. Причин этому было несколько.

Первая: мои практики воображения себя счастливой оказались действенными, и им я посвящала все время, когда не читала, не слушала музыку, не ела или не спала. Мысленно я привыкла видеть себя довольной.

Вторая: за последние трое суток я многократно перекрутила в голове каждый момент нашей встречи с Эггертом. Вспомнила и проанализировала каждую его эмоцию, смаковала те, что мне нравились, а нравились они мне все без исключения. И его чувство вины, и тяжесть, и неравнодушие, и то самое теплое нечто, похожее на очень глубокую симпатию. Это продолжало целить.

Третья: деньги. Кто-то скажет, что деньги решают не все, я с этим соглашусь, но они решают многое. На них нельзя купить любовь, но красивый дом с садом – вполне, и одного этого повода уже достаточно для радости. Находясь в одной и той же ситуации, богатым чуть легче быть счастливее.

Когда-то цифра восемь на плече ужаснула бы меня, но не теперь. Восемь означало, что я на верном пути, что у меня все получается отлично, что силы набираются, а дух крепнет.

Этим вечером я собиралась не просто выбраться из хибары, но самостоятельно заглянуть к Орину – хватит ему носить мне еду. У меня хватало денег на розовое игристое, и именно его я собиралась заказать.

*****

Час вечерний, и народа в «Тритоне» хватало. Все же, заметив меня, Фил бросил пост, оставил дела на помощника и вышел из-за стойки, чтобы меня обнять.

– Не рано? – спросил негромко.

«Может, полежала бы еще? Мне не сложно носить тебе еду. Главное, восстановись…»

– Как раз. Я почти в норме. Спасибо, что помогал все это время.

Он не ответил, знал, что я на его месте делала бы то же самое. Я заняла любимое место за стойкой, привыкая к обычной жизни, отдалившейся от меня в последние дни. Все еще не верилось, что я в нее вернулась. Просто люди вокруг, просто гомон, табачный дым, стук днищ стаканов о столы. Больше не нужно воровать, не нужно искать работу: я провернула сделку всей жизни. Пусть я вышла из нее помятой, почти калекой, но вышла. Пройдет время – раны затянутся.

– Где тебя носило, Мэй? – Филин склонился надо мной сурово, упершись в полированную поверхность дерева кулаками. – Я чуть руки до локтей не сгрыз. Твоя мама звонила мне дважды, ты дай ей знать о себе…

– Дам. – Позвоню чуть позже. Не сегодня, завтра.

– Уже можешь говорить?

– Наверное. – Мне придвинули стакан с пивом, и я, забыв о том, что хотела заказать вино, отхлебнула пенную шапку. – Помнишь тот ключ, Фил?

Раздался тяжелый смешок. Конечно, он помнил.

– Так вот, я случайно его активировала, можешь представить? Это случилось тогда, когда меня преследовал Пью… Я как раз отправилась на склад за рюкзаком, он вошел туда, пришлось бежать. Вот почему все осталось открытым…

– Ты активировала нео-ключ?

– Да.

– И знаешь теперь, как он работает?

– В теории.

– За такие знания заплатят много.

Много. Деньги теперь у меня были, лежали, надежно запрятанные, в том самом «конверте» от Пью. Жители Третьего слышали о купюрах такого достоинства, но в глаза их не видели. А вот банки принимали их охотно. Мне теперь много платили бы и за талант, особенности использования которого я наконец прояснила. Хорошо, что все это перестало быть моим первым приоритетом. Оказывается, хорошо быть свободным, расслабленным, счастливым настолько, насколько в этот момент жизни позволяет душа.

– Я расскажу тебе потом детали. А если вкратце, то…я оказалась в Первом Районе. В Кирстауне – запутанная история… Попала там в тюрьму.

Фил теперь смотрел тяжело. Он знал, что однажды услышит все подробности, куда важнее ему была я, сейчас сидящая здесь, а не лежащая в гробу.

– Мэй… – сокрушался Орин, – я же говорил…

– Знаешь, очень пригодилось то, что мы свели отпечатки.

– Балда ты.

– Не спорю.