Любовная капитуляция

так же не терплю, когда кто-то за меня принимает

решения. Вы, наверное, решили, будто перед вами

бандит с большой дороги, а не ваш король, и заявляете

мне, что не желаете иметь со мной ничего общего! —

Яков обиженно насупился. — Я готов дать вам времени

сколько угодно, чтобы вы собрались с духом.

—

Мне нужны не неделя или месяц, а годы.

Позволено мне будет вернуться к себе, ваша милость?

Яков шагнул к ней.

—

Я устала, милорд, — сказала она тихо,

решившись стоять на своем до конца.

Ее прямой взгляд остановил короля.

—

Вы свободны!

Девушка облегченно вздохнула.

—

Позволено мне будет взять мой чепчик?

—

Нет.

Он смял его в своих руках.

—

Спокойной ночи, милорд.

Мэгги ушла, и Яков, которому никогда никто не смел

перечить, которому ни разу в жизни не приходилось

просить или умолять о чем бы то ни было, уставился

пустыми глазами на закрывшуюся дверь.

Потом легкая улыбка коснулась его губ. Яков считал

себя — и не без основания — мастером стратегии.

Теперь он составлял план очередной боевой кампании, в

218

положительном

исходе

которой

был

весьма

заинтересован.

Яков со вздохом отошел от окна и вернулся к кровати,

улыбаясь при мысли о борьбе, которую он вел за Мэгги

Драммонд,

вспомнил

день

окончательной

и

решительной победы. Криффа отослали в дальний

гарнизон и пообещали в скором будущем богатую

невесту. Тот, понимая бессмысленность и опасность

соперничества с королем, не сопротивлялся. Однако

сама Мэгги твердо стояла на своем, и чем дальше, тем

больше король влюблялся в эту девушку. Кончилось все

тем, что он вломился в ее комнату без всякого

объявления, и приказал помертвевшим от ужаса

служанкам удалиться. Затем он сгреб девушку в объятия

и поцеловал, несмотря на бурное сопротивление; и

Мэгги вернула ему этот поцелуй. Замкнутая в объятиях

Якова, девушка, казалось, потеряла ощущение самой

себя, растворившись в нем; Мэгги обвила шею короля и

прижалась к нему. Рука его скользнула к ее крючкам и

застежкам, и она услышала его тихий шепот: «Я люблю

тебя, Мэгги... люблю».

И он действительно ее полюбил, подумал король,

полюбил настоящей любовью. И пусть даже весь двор

будет против этого их брака. Сегодня она приедет,

пропела его душа, и кончатся эти мучительные,

бессонные предрассветные часы...

Яков вновь заснул и проснулся, когда в замке уже

зашумела утренняя жизнь. Скоро он будет окружен

219

придворными и челядью, и его уединение и покой будут

разрушены.

Одной из первых стояла на очереди беседа с сиром де

Монкрессо, представителем герцога Бургундского.

Аудиенция продолжалась около часа, и беседа носила

сугубо частный характер. Сразу после ее окончания в

замок был вызван Донован, и тот без промедления

прибыл, застав Якова в одиночестве, расхаживающим

по кабинету. Сняв со стены меч короля Брюса, он

приказал Доновану стать на одно колено.

—

Ты был и остаешься моим преданным слугой;

таковым ты был в битве, таковым остаешься в мире. —

Яков коснулся лезвием плеча Донована, производя его в

рыцари. — Встаньте, милорд!

Донован, тронутый высокой честью, принял от Якова

кубок вина.

—

Выпьем! За Шотландию!

—

За Шотландию! — эхом отозвался Донован.

Отставив кубок, Яков указал рукой на вскрытое

письмо, лежавшее на письменном столе. Донован взял

его в руки и медленно, стараясь не упустить ни слова,

прочел, сопоставляя то, что он знал об английских

делах, со сведениями, содержащимися в послании.

Это было письмо от герцогини Бургундской, ярой

сторонницы английской династии Йорков, женщины,

люто ненавидевшей Тюдоров, нынешних правителей

Англии. Она жила с уверенностью, что Генрих,

представитель династии Ланкастеров, занимает ее

престол.

—

Сила притязаний Генриха на престол состоит в

том, что все остальные претенденты были казнены,

220

отравлены, пали в битвах, — заметил король, когда

Донован закончил чтение.

—

Но до сих пор никто не мог ему возразить по

существу, — озадаченно ответил Донован.

—

Вот именно: до сих пор.

—

То есть?

—

Когда Эдуард, — я имею в виду Эдуарда IV,

представителя Йорков, — занимал трон, у него было два

сына, девяти и двенадцати лет. Еще у Эдуарда был брат,

Ричард, лицемерный и беспощадный. Поговаривают, что

Ричард убил своих племянников и тем самым проложил

себе дорогу к трону, став Ричардом III.

—

А в битве при Босворте Генрих убил Ричарда.

Прямо скажем, очень зловещая история, — задумчиво

сказал Донован.

—

Генрих получил трон благодаря браку с

принцессой

Елизаветой.

Редкий

везунчик,

—

ухмыльнулся Яков, и Донован понял, что король чем-то

чрезвычайно доволен. — Никакого расследования по

поводу убийства Ричардом его племянников не

проводилось и никаких материальных доказательств не

существует. Принцы просто сгинули, и все.

—

Я внимательно выслушал этот урок истории,

ваша милость, но так и не понял, что вызвало такой

необычный интерес вашего величества.

—

Подумай, Донован. Встревожился бы ты на