Любовник леди Чаттерли

He reached and rang the bell for Mrs Bolton.	Он потянулся к звонку пригласить миссис Болтон.
But he was yellow at the gills.	Вид у него был явно обиженный.
She went up to her room, furious, saying to herself: 'Him and buying people!	Конни пошла наверх, шепча про себя в ярости: "Покупать людей!
Well, he doesn't buy me, and therefore there's no need for me to stay with him.	Дудки, меня-то он не купил. И я не обязана жить с ним под одной крышей.
Dead fish of a gentleman, with his celluloid soul!	Дохлый джентльменишко с гуттаперчевой душой.
And how they take one in, with their manners and their mock wistfulness and gentleness.	А как они умеют пускать пыль в глаза своими манерами, ученостью, благородством.
They've got about as much feeling as celluloid has.'	На самом-то деле душа у них пустая, как мыльный пузырь!"
She made her plans for the night, and determined to get Clifford off her mind.	Наверху ее мысли переключились на более приятный предмет - как уйти вечером из дому, чтобы никто не заметил. И постепенно злость ее на Клиффорда прошла.
She didn't want to hate him.	Глупо тратить на него нервы, глупо ненавидеть его.
She didn't want to be mixed up very intimately with him in any sort of feeling.	Самое разумное - не питать к нему никаких чувств.
She wanted him not to know anything at all about herself: and especially, not to know anything about her feeling for the keeper.	И, конечно, не посвящать его в их с Меллорсом любовь.
This squabble of her attitude to the servants was an old one.	Сегодняшняя ссора имела долгую историю.
He found her too familiar, she found him stupidly insentient, tough and indiarubbery where other people were concerned.	Он всегда корил ее тем, что она слишком фамильярна со слугами, она же считала его высокомерное отношение к простым людям глупым, черствым и бессмысленным.
She went downstairs calmly, with her old demure bearing, at dinner-time.	И Конни сошла вниз в своем обычном, покойном и серьезном, настроении.
He was still yellow at the gills: in for one of his liver bouts, when he was really very queer.—He was reading a French book.	У Клиффорда же не на шутку разыгралась желчь. И чтобы успокоиться, он взялся за чтение. Конни заметила, что в руках у него французская книга.
'Have you ever read Proust?' he asked her.	- Ты читала Пруста? - спросил Клиффорд, подымая глаза от страницы.
'I've tried, but he bores me.'	- Пыталась, но он навевает на меня сон.
'He's really very extraordinary.'	- И все-таки это замечательный писатель.
'Possibly! But he bores me: all that sophistication! He doesn't have feelings, he only has streams of words about feelings.	- Возможно, но скучен невероятно. Сплошное умствование; никаких эмоций. Только поток слов, описывающих эмоции.
I'm tired of self-important mentalities.'	Я так устала от этих самодовлеющих умников.
'Would you prefer self-important animalities?'	- Ты предпочитаешь самодовлеющих дураков?