Любовник змеи

Акбала проворно порезала лук, мясо, картошку, морковь — и поставила суп. Скоро суп был готов. Акбала разлила его по тарелкам.

Авдотья смотрела наглыми глазами. Ее сало, чеснок, разделочная доска занимали почти весь стол. Куда тут вписаться двум тарелкам супу?..

Меня снова начала бить нервная дрожь.

Но Акбала решила затруднение с восхитительной простотой. Она отодвинула Авдотьино «хозяйство» — и протерла тряпкой освободившуюся половину стола.

— Эй, какого?.. — возмутилась было — разве что не позеленела — Авдотья.

Но Акбала будто не слышала. Сказала мне:

— Приятного аппетита, дорогой.

Авдотья еще пыталась показать всем своим видом надутой лягушки, как обижена и рассержена. Но мы с Акбалой — игнорируя «праведный гнев» алкоголички — с удовольствием хлебали мясной наваристый суп.

Авдотья не выдержала. Бросив чеснок и сало — метая из мутных глаз молнии, громыхая ругательствами — выскочила из кухни и хлопнула дверью.

Мы поели. Акбала вымыла посуду. Мы переместились в комнату.

— Почитай мне, — попросила Акбала, посмотрев на полку с книгами. — Что-нибудь сказочно-фантастическое.

Я взял с полки «Сказание о Гильгамеше (ассиро-вавилонский эпос)». Мы удобно устроились с книжкой на кровати. Я начал читать. Под потолком моей заваленной барахлом комнаты зазвучал торжественный белый стих.

Я читал, а Акбала с волнением слушала об отважном царе Гильгамеше — у которого был верный друг косматый Энкиду. Вместе богатыри совершают много подвигов. Но потом — по воле жестоких богов — Энкиду умирает. «Его постигла судьба человека»!..

Гильгамеша охватывают тоска и отчаяние. Он не может смириться с мыслью, что и сам однажды умрет. Что умрут все его родные и близкие.

Гильгамеш решает добыть волшебный цветок — с помощью которого и сам станет бессмертным, и дарует бессмертие всем жителям своего города…

Древнее сказание завораживало. Но вполне насладиться историей мешали раскаты голоса Сидора, раздававшиеся из-за стенки. Проклятый алкаш точно готовился держать экзамен на дьякона. Время от времени в густой бас Сидора вклинивался тонкий надрывный поросячий визг Авдотьи.

Мы с Акбалой сели за шахматы. Думать над ходами было тяжело — так как по мозгам бил рокот телевизора, включенного на полную мощь Сидором и Авдотьей.

Я злился, нервничал. Порывался идти к алкоголикам ругаться. Но Акбала взяла меня нежно за руку и сказала:

— Не надо.

Мы скоротали день за «Гильгамешем», шахматами, занятиями любовью — старясь не обращать внимания на адский шум, который поднимали алкоголики.

Ночью — когда мы, обнаженные, легли в постель — Акбала сказала:

— Надо завтра уезжать отсюда.

— Откуда?.. — не понял я.

— Из твоей квартиры, — пояснила Акбала. — Я вижу: ты здесь несчастлив. Да и мне твои соседи не нравятся.

— Твоя правда… — замямлил я. — Но… мне нужно сначала устроиться на работу… чтобы у нас были деньги снять комнату… Тогда мы переедем…

Я почувствовал себя полным ничтожеством. Красавец — привел любимую девушку в полную грязи и перегара пещеру алкашей. Да еще нигде не работаю!.. Привык перебиваться дядиными подачками.

Ну а кем бы я мог работать?..

Только каким-нибудь жалким курьерчиком или раздатчиком листовок. Даже официант из меня никакой: при своей неуклюжести бегемота — я опрокину блюдо на голову клиента.

Все, что я смогу предложить Акбале при своей микроскопической зарплате (которой нет) — это тесная, как клетка, комната с обшарпанными обоями в прокуренной коммуналке.

Не достойна ли большего моя красавица — яркой звездой блистающая на сцене театра?..

Я чуть не заплакал от стыда и досады.

А Акбала положила ладошку мне на грудь и сказала уверенно:

— Нет, зайчик. Мы переедем завтра. С утра соберем вещи.

И — помолчав — добавила:

— А соседи твои… Они понесут заслуженное наказание.

Я поднял голову — и широко распахнутыми глазами посмотрел на Акбалу.

Ну конечно!.. Акбала — оборотень. Мало того, что на знает, где нам немедля искать жилье — это, допустим, не так удивительно. Но она грозит расплатой соседям-алкоголикам. Не приходится сомневаться: у змеи-юха достаточно могущества, чтобы отомстить паре выпивох.

Что сделает Акбала?.. Высосет из Сидора и Авдотьи кровь — как из того урода со свастикой?.. Я даже вздрогнул от такой мысли. О, это было бы слишком жестоко!..

Акбала — как будто — угадала мою тревогу. Прижала мою руку к своей обнаженной груди. И прошептала мне на ухо:

— Ни о чем не беспокойся, милый.

Она поцеловала меня в губы. Затем откинула с нас одеяло — и оседлала мой член. Я видел ее во всей красе — дерзкую, с чуть приоткрытыми губами; со слегка колыхающейся от дыхания грудью; с родинкой у правого соска. Волосы Акбалы чуть спутались.

Она начала неторопливо — как бы с ленцой — раскачиваться. Но этого хватило, чтобы мой пенис вырос и затвердел.

Акбала наращивала темп. Потихоньку — чтобы я не кончил сразу. С губ у нас слетали тихие стоны.

Постепенно Акбала вошла в раж. Она двигалась уже резко и быстро. Глаза ее закатились. Голова склонилась на плечо.

Мы финишировали одновременно.

Утомленные — мы крепко обнялись, переплелись, как две лозы. И — не накрываясь одеялом — крепко уснули.