Любовник змеи

В наше дежурство мы с Акбалой стряпали на всю коммуну обеды — пальчики оближешь. Стряпала — вернее Акбала, а я был на подхвате.

Мы запекали кур, натертых специями. Варили ароматные супы с обилием перца и зелени. Акбала даже наловчилась жарить лепешки и пирожки.

«Откуда она столько умеет?..» — удивлялся я.

И тут же сердце у меня екало.

«Акбала — оборотень. Она еще не такое умеет».

Я устроился на работу сторожем склада.

Рано утречком — сунув в рюкзак книжку и контейнер с бутербродами, нарезанными заботливой Акбалой — я отправлялся на смену. Сидя на своем пыльном складе, вдыхая микроорганизмы — я уплетал белый хлеб с розовой докторской колбасой, читал «Лейли и Меджнуна» Навои и несколько раз за сутки звонил Акбале.

На следующее утро — весь ватный, но веселый — я возвращался в фаланстер. Нежной ласточкой мне навстречу выпархивала Акбала.

Целовала меня. Ставила передо мной кружку дающего пары зеленого чаю. Кормила меня тем, что было на кухне фаланстера. Укладывала в постель. Прежде чем я засыпал — мы дважды отдавали друг дружке «супружеский долг». (Ха!.. Не в наших привычках было оставаться друг перед другом в долгу!..).

Акбала тоже нашла работу.

Три раза в неделю ходила учить детишек спортивным танцам. Акбала сама недавно блистала на сцене.

Я спросил свою красавицу:

— Не хочешь ли ты вернуться в театр?..

Акбала ответила с улыбкой:

— Не в этом столетии. Частая перемена жилища и места работы — в обычаях у юха.

Снова сердце у меня стукнуло — как камень о камень.

А я-то в иные дни не вспоминал, что моя девочка — юха. Оборотень, питающийся кровью и сексуальной энергией.

«Не в этом столетии…».

Я погрузился в печальную задумчивость.

Что говорил Иван Ваныч?.. Что подтвердила сама Акбала?.. Оборотни-юха живут по многу веков — оставаясь юными и красивыми.

Так какое совместное будущее может быть у нас с Акбалой?.. Сколько она будет со мною рядом?.. Будет ли она — свежая и прекрасная, как опрысканный утренней росою цветок — терпеть меня, когда я превращусь в шамкающего беззубым ртом сопливого лысого деда?..

А в каком возрасте я перестану быть темпераментным в постели?.. Может быть — уже в пятьдесят пять?.. Нужен ли я тогда буду неутомимой — как богиня любви — Акбале?..

Эти вопросы глодали мне сердце целую рабочую смену.

Но я пришел со своего склада — и занялся с Акбалой страстным сексом.

Моя красавица обласкала меня, налила мне мой любимый кофе со сливками, почитала мне вслух стихи.

Сочтите меня легкомысленным — но мое пасмурное настроение рассеялось, как облачка под дуновением ветерка. Я успокоился на том, что еще совсем молод — и долго буду в силе.

А когда в ворота мои постучится старость с болями в пояснице и провалами в памяти — я, быть может, скажу Акбале: «Я приношу себя тебе в жертву. Выпей мою кровь».

Достойное завершение жизненного пути!..

Но пока что — зачем думать об этом?.. Надо наслаждаться каждым моментом, как каплей хорошего вина. Сногсшибательная красавица стала моей. О, я счастливейший, счастливейший из смертных!..

Все свободное время мы с Акбалой проводили вместе.

В перерывах между занятиями любовью мы гуляли в парке — где на деревьях уже шумела забрызганная золотым ярким солнцем насыщенно-зеленая листва.

Хорошо было — держась за руки и обмениваясь шутками — бродить по аллеям. Резвиться, как длинноногие газели. Или сидеть в обнимку на скамейке — наблюдая за играющими детками, которых стерегут строгие мамаши.

Иногда мы ходили в кафе эконом-класса. Уплетали пирожки с капустой или мясом. Весело болтали за чашкой кофе. Акбала знала массу увлекательных историй, загадок, шарад — и с охотой забавляла меня. Я тоже старался не отставать — и делился с Акбалой тем, что вычитал из книг за свои рабочие смены.

Когда нам не хотелось ни в парк, ни в кафе — мы оставались в фаланстере, в своей уютной комнатке. Валялись в постели (опять же — занимались сексом). Дурачились (например — сражались подушками). Смотрели с ноутбука фильмы. От романтических комедий до ужастиков и — признаюсь — японского порно, разжигавшего наш сексуальный голод, который мы тут же спешили удовлетворить.

Другие обитатели фаланстера прятали улыбки, когда встречали нас с Акбалой в столовой или коридоре. Все понимали: Акбала и я только и делаем, что справляем «обряды» во славу Эрота и Афродиты.

С товарищами по фаланстеру у нас установились добрые отношения. Среди членов коммунистической общины было много по-настоящему замечательных людей — подлинных самородков.

Был дедушка, которого собственные внуки выдавили — как пасту из тюбика — из квартиры. Прежде чем прийти в фаланстер — бедный старик полгода бомжевал; питался по помойкам.

Но Василий Петрович сохранил жизнерадостность. Он так заразительно смеялся. Травил байки. Рассказывал поучительные случаи из своего богатого на взлеты и падения прошлого.

Николай Антонович много лет боролся с алкоголизмом. Он преодолел пагубное пристрастие — но раньше пропил дом, потерял работу и семью. Это тоже был прекрасный душевный человек. Задумчивый и с тихим голосом.

Кого еще вспомнить?..