Любовники

В ту ночь он был неугомонен и особенно пылок. И именно с той самой ночи начался отсчет десяти лунных месяцев, отпущенных природой на то, чтобы развился и вызрел зачатый мужчиной и женщиной плод их любви.

* * *

И вот, лежа на песке, в Анапе, куда Дина с Костей поехали после праведных трудов и где остановились у тех же хозяев, у которых Дина жила много лет тому назад с мамой, тетей Альбиной и Сережей, где все было почти так же, как и тогда, только Бобика уже не было в живых, а хозяйский двор охранял теперь другой пес, немецкая овчарка по имени Цербер, — лежа на песке анапского пляжа, Дина ощутила едва заметные толчки внутри себя. Сначала она не поняла, что это такое, и подумала: а не показалось ли ей. Но это были совершенно отчетливые и недвусмысленные сигналы присутствия. Она тут же взяла Костину ладонь и положила на свой живот.

— Он зашевелился, — сказала она.

Костя пришел в состояние легкой паники, словно до сих пор Дина и не была беременна. Для него этот момент тоже оказался моментом истины. То обстоятельство, что вскорости ему предстоит сделаться отцом, пока оставалось в какой-то степени абстрактным. И вот… в по-прежнему крепком и по-прежнему плоском Динином животе шевелится его дитя…

— А тебе можно находиться на жаре? а загорать? а плавать?..

Дина засмеялась:

— Думаю, что, если он зашевелился вовремя, значит, ему все по нраву. Пошли поплаваем!

Но именно с этого момента Костя вступил в права отцовства: он готов был носить Дину на руках, кормить с ложечки, сдувать с нее пылинки и следить, чтобы она не сделала лишнего движения. Дина только смеялась. А иногда и потакала Костиным порывам…

Своих же капризов, столь типичных для дам, находящихся в подобном положении, у нее не было, и с первого по последний день она не ощущала ни малейшего дискомфорта — даже живот у нее появился лишь в конце восьмого месяца. Эти признаки укрепляли Динину уверенность в том, что будет так, как она мечтала: у нее родится мальчик.

Роды тоже прошли быстро и незаметно: в два ночи Костя вызвал «скорую», а в семь пятнадцать утра на столе рядом с тем, на котором лежала Дина, кричало во весь рот красно-коричневое существо с плечами, поросшими черным пушком, машущее сморщенными ручками и такими же ножками. Голова тоже была в черных косматых волосенках.

«Весь в папу», — подумала Дина и заснула.

Когда ее растолкали, чтобы она еще немного поднатужилась, орущего рта уже не было, а ей сообщили выходные данные ее первенца, которые были в полном среднестатистическом порядке.

* * *

Заскрипел снег. Все четыре обитательницы послеродовой палаты с чмокающими младенцами, припавшими к источающим эликсир жизни соскам своих матерей, уставились на сумеречный голубой экран окна. Сейчас должен раздаться скрежет приставляемой к стене доски, а после этого в окне появится чья-нибудь улыбающаяся физиономия.

Это был Костя. Он пришел сегодня уже в третий раз.

Дина поднялась с постели и подошла ближе. Костя вцепился руками в жестяной слив и припал к стеклу. По его щекам катились слезы, которые он даже не пытался стереть — только смаргивал часто. Он переводил взгляд с лица любимой на белый кокон в ее руках, припавший жадно к груди, на которой еще вполне отчетливо виднелись следы летнего загара.

— Я хочу тебя целовать! — крикнул он.

Дина, закусив губу, едва заметно кивнула.

— Я хочу тебя! — снова крикнул он.

Малыш отпустил сосок и хлопал длинными черными ресницами. Дина запахнула халат и повернула сверток лицом к отцу.

— Гошка! Эй, Гошка! Привет! — Папаша выглядел совершенно одуревшим от счастья.

Дина увидела в отдалении Мишу и махнула ему рукой.

Костя, заметив этот жест, обернулся к нему и закричал:

— Иди сюда! Глянь на моего Гошку!

В этот момент в палату вошли две медсестры. Они забрали малышей у мам, а одна из них замахала Косте, чтобы тот исчез из окна.

— Это мой сын! — закричал Костя, объясняя непонятливой сестре свое присутствие.

— Кыш! — засмеялась сестра. — Мамочкам отдыхать надо!

Костя исчез. Дина подошла ближе и увидела, как Миша помогает подняться рухнувшему со стены другу.

Кто ж тогда мог себе представить, что настанут времена, и отцы будут стоять рядом с докторами, принимающими роды их детей, а новорожденных будут тут же прикладывать к материнской груди, а не уносить от них на двое-трое суток под предлогом, что молозиво сперва должно смениться полноценным молоком?..

— А что это ты со своими на разных фамилиях: сын с мужем на одной, жена на другой? — спросила бойкая соседка по палате, чем-то напомнившая Дине другую свою давнюю соседку. Она родила на днях третьего парня и так и не дождалась прихода мужа за все эти дни.

Дина ответила:

— Я не жена ему.

— Как это?.. А кто же?

— Любовница.

— Ни фига себе!.. — только и сказала та, но не решилась продолжать расспросы.

* * *

Костя надумал отремонтировать старую бабушкину, а точнее, дедушкину дачу, давно заброшенную и дошедшую до состояния если не развалин, то совсем нежилого. Дом был крепкий — настоящий добротный сруб, — но внутри совсем запущенный. Крыша тоже дышала на ладан, и окна с дверями не подлежали никакому ремонту.