Любовники (СИ)

Он отмотал кусок дратвы. Затем оттянул нижнюю губу и всадил шило. Подцепил дратву, протягивая её в кровоточащую дыру. Боль обожгла с легким запозданием, и он вскинулся ей навстречу с ликующим стоном. Больше никогда с его губ не сорвется хула… никогда больше он не оскорбит женщину. Варта…Фал… мать… дочь… Что довелось им пережить по его вине? Он не успел спасти Варту… сердце взорвалось болью при мысли о том, что довелось пережить ей в орочьем плену и позже, став наложницей мерзкого выродка. Он грубо воткнул шило в верхнюю губу, плотно стягивая нитью, уже молча, чувствуя лишь, как по щекам льется что-то мокрое, горячее, обжигающее продернутые дратвой губы. Он старался колоть ближе к прошлым стежкам, плотно сажая их один за другим, пока не запечатал наглухо преступный рот. Дернул грубо, разрывая нить (нижняя часть лица взорвалась острой болью).

Он был один в кузне, сидел на шкурах, ещё хранивших аромат их любви. Фал…Варта…Варта…Фал… он заскулил, дрожа от ощущения внутреннего холода. Затем поднялся в попытке согреться, раздул огонь в горне и взял молот. Трижды ударил по краю наковальни, посвящая работу Махалу. А потом… Фили появился, словно из ниоткуда… В памяти отложился путь под сизым небом и капли дождя, падающие в разорванные губы. Он не знал, куда везет его племянник. Было все равно. Он позволил снять себя со спины пони и завести в сумрачное помещение, пропитанное ароматом курений. И уложить на широкую лавку…

Аромат вливался в душу, туманил сознание. Боль куда-то нехотя отползла, уступив место блаженной пустоте. А потом он вдруг понял, что находится уже в широком поле, заросшем разнотравьем и крупными бордовыми цветками, названия которых не знал. Песня лилась в воздухе:

Я скую тебе лунный свет, нитью, тонкой, как паутина,

Я поймаю тебе рассвет, и свяжу его сладким сном…

Слова старой любовной песни гномов полыхнули кровавым заревом в расколотом сознании Торина Дубощита, бесстрашного воина и вождя, сломленного собственной совестью…

…Она шла навстречу ему, одетая в длинное зеленое платье, источающая аромат разнотравья. На плече её сидела маленькая пурпурная птичка, а в руках было ожерелье, сплетенное из маргариток.

-Приветствую тебя, Торин, потомок Дурина, – мягкий музыкальный голос проникал в душу, даря странное ощущение теплоты и покоя, какие испытывает младенец, прижатый к материнской груди. Он опустился на колени, приветствуя её.

-Присядь, мой сын, – ласковая рука женщины коснулась его губ и боль ушла почти сразу. –Ведомо мне, с чем ты пришел. Но здесь лишь сам ты можешь помочь себе. Даже я бессильна, когда речь идет о преданной любви.

-Мать Цветущего, – прошептал он, склоняя голову, – кто может простить такое? То, что я сделал с Вартой, простить нельзя…

-Кто знает, – глаза женщины полыхнули зеленью. –Появление Фалюмины дало тебе ещё один шанс…

-Эта девочка… она спасла…

-Твою дочь, – кивнула Владычица Трав. –

Мою… дочь… впервые Торин произнес эти два слова и сердце сладко заныло. –Госпожа, я не могу признать её…

-Почему? Это противоречит твоим желаниям?

-Дело не в желании!

-Ещё одно оскорбление любящего сердца, Торин Дубощит. Оскорблении женщины, любящей тебя, родившей твое дитя… Смотри!

Он вздрогнул, глядя, как поодаль Дарфейн сидит на берегу ручья, укачивая на коленях малышку Нанфи. И как свободной рукой полощет в ручье белье. Он видел, как малышка жадно сосет грудь матери, как маленький кулачок сжимает прядку её волос. А потом ручей исчез и это был уже домик, тот, в котором жила его наложница. И он видел, как Дарфейн хлопочет у кухонной плиты, а Кили чинит сломавшуюся оконную раму. Фили с малышкой на руках сидел в гостиной комнате и старался развлечь девочку на время отсутствия матери. Крошка Нанфи радостно скалила ещё беззубые десны, улыбаясь своему кузену.

Они…они там! пораженный Торин следил за племянниками широко распахнутыми глазами.

-Да, ибо в их юных сердцах больше любви и нежности, чем в ином сердце, Торин Дубощит, – грустно улыбнулась Госпожа в Зеленом, коснувшись его груди. –Они любят свою маленькую сестренку и гордятся ею. И им неважно, что она лишь наполовину гномьей крови. Они просто любят.

Торин смотрел на хлопочущую с ужином Дарфейн.

-Но я не люблю Фейн, – тихо произнес он. –Да, я взял её наложницей с её согласия, ибо мне противны мужские объятия, а луна не дает пощады. Что же делать мне, Госпожа?

-Прежде всего, решить, понять в своем сердце, кто дорог тебе, – богиня махнула рукой и на месте дома появились три женские фигурки. Почти одного роста, одетые в одинаковые платья серого цвета.

-Смотри же, не ошибись, Торин, сын Трейна, – тихо произнесла Госпожа в Зеленом.

Спустя миг её уже не было рядом и лишь ветерок пролетел, пригибая к земле темные благоухающие цветки.

====== Часть 25 ======