Любовница Черного Дракона (СИ)

Нарцисса сидела на кровати, подобно поломанной кукле, — неподвижно и молчаливо. Утреннее солнце отливало рыжиной на спутанных каштановых волосах, а в серых глазах плескалась пугающая пустота.

Пухлая сестра милосердия с тарелкой каши в руках проскользнула мимо Натаниэля, стоящего возле двери. Она тихонько поставила тарелку на прикроватную тумбочку, придвинула стул и ласковым голосом проворковала:

— Пришло время завтракать. Давай, милая, открывай ротик.

Глядя перед собой, Нарцисса послушно открыла рот. Сестра милосердия ловко зачерпнула кашу и поднесла ложку к губам ведьмы. Та машинально проглотила порцию и снова открыла рот.

Натаниэль сжал пальцами переносицу, чувствуя, как сердце стягивают тиски отчаянья. Еще несколько дней назад ведьма была полна чувств и эмоций: она спорила, препиралась, радовалась. А сейчас на него не моргая смотрела телесная оболочка, лишенная души.

— К сожалению, мы сделали все, что могли сделать, — негромко проговорил Эден, и Дрейк содрогнулся внутри. — Мы пытались вернуть ее сознание, но, боюсь, её разум навсегда покинул тело. Все дело в черном алмазе на ее шее. Мы хотели снять его, но без алмаза госпожа Ливингстон долго не протянет. Он каким-то образом поддерживает ее.

— Кто? — коротко спросил Натаниэль.

Главный лекарь пожал плечами и растерянно покачал головой.

— Мы не знаем. Дело в том, что… — он осёкся.

— Кто? — повторил Дрейк, давая понять, что готов порвать любого на лоскуты, если лекарь не даст ответа.

Эден показал, указал пальцем пострадавшего охранника. Тот сидел в углу палаты и, обхватив голову руками, мерно раскачивался из стороны в сторону. На покрасневшем лице отразилась печать безумия.

— Гектор охранял палату по вашему приказу, когда некто напал на него. Он использовал “Помрачнитель”, проник в палату и разнес все лечебные артефакты, которые подпитывали госпожу Ливингстон.

Дрейк сжал зубы с такой силой, что челюсть заныла. Сукин сын де Виньи успел побывать в госпитале, отлично зная, что некому его остановить.

Сестра милосердия осторожно вытерла губы Нарциссы тряпицей и поспешила удалиться из палаты.

— Я побуду с ней, — произнес Натаниэль, и Эден медленно кивнул. При других обстоятельствах он воспротивился бы, однако на лорда Валлори сейчас было жутко смотреть, и главный лекарь решил, что лучше не спорить.

Натаниэль опустился на край койки и взял в ладони холодную руку Нарциссы. В груди теплилась надежда, что возможно она услышит его, но в голове как назло не было ни одного подходящего слова. К своему разочарованию, Дрейк вдруг понял, что не может припомнить ни единого светлого момента.

Нарцисса всегда сопротивлялась ему. Прекрасно понимая, что не может идти против его слова, она принимала его условия, но всегда замалчивала о том, что было у нее внутри. Дрейку сделалось не по себе. Ослепленный собственными желаниями, он совершенно не знал, кто перед ним.

Память услужливо нарисовала ему тот вечер, когда Нарцисса счастливо улыбалась, показывая ему крохотную малиновку. Кажется, она ее назвала Крохой. Точно, Крохой. Вот только сейчас не было видно птички, миниатюрный город, лишенный магии, постепенно превращался в руины, а сама Нарцисса никак не реагировала на его прикосновения.

Сколько он так просидел, Натаниэль не знал. Он потерял счет минутам. Однако в голове невольно пробивалась мысль — как только он разделается с де Виньи, он непременно найдет способ вернуть Нарциссу к прежней жизни.

— Обещаю, все будет как раньше, — проговорил он и осторожно коснулся губами запястья. Вместо привычного аромата бергамота и розмарина ноздрей коснулся едкий больничный запах.

В это мгновение Натаниэль заметил букет жёлтых нарциссов. Тот, кто оставил их, наверняка рассчитывал, что цветы приведут Дрейка в бешенство.

Натаниэль осторожно переложил цветы на кровать. Под букетом лежал конверт.

“Дорогой мой друг! Если читаешь эти строки, знай — я уже на полпути в столицу. Думаю, Нарциссе бы понравились цветы. Будь она, конечно же, в сознании. Сожалею, что не могу остаться в Эрвендейле. Дела государственные. Смею заверить, Нарцисса будет жить. Конечно, она уже не будет той бойкая девчонка, которую ты её знал. Но, тем не менее. Должен предупредить, на ней архонский алмаз. Сам понимаешь, вещь крайне неделикатная, но это единственный гарант моей безопасности. Так что придется выбирать: или она, или я”. И легкая витиевая подпись “Барон де Ви.”.

Гнев исказил лицо Натаниэля. Пальцы сами собой скомкали письмо. Де Виньи не просто не прятался. Он в открытую насмехался над Дрейком, прекрасно понимая, что тот станет жертвовать шансом вернуть Нарциссу к прежней жизни.

— Ну что ж, — зло прошипел Дрейк. — Решил разыграть партию, значит разыграем.

Леди Блекхарт явно не ожидала увидеть бывшего любовника на пороге гостиничного номера.

— Позволишь войти? — мягко поинтересовался Натаниэль, не без горького удовольствия отметив про себя, как побледнела Аннабель.