Любовница Фрейда

– Будь с этим поосторожнее, – сказала Минна, – почему бы тебе не выпить глоток виски? Он действует так же.

– Неправда. И к тому же все это принимают и принимали, – отрезала Марта, прижимая влажное полотенце ко лбу.

Сестра права. Действительно, это принимали все. Художники и литературные львы еще с начала века – лорд Байрон, Китс, Эдгар Аллан По, Оскар Уайльд, сэр Артур Конан Дойл и Элизабет Баррет Браунинг. Некоторые от этого и умерли. Даже альтруистка Флоренс Найтингейл [12] прибегала к его успокоительным свойствам. Минна не собиралась уговаривать Марту выбросить настойку, но надеялась, что сможет хотя бы уменьшить дозы.

– Не принимай снотворное днем.

– Я тебе сказала, что всю ночь не спала. Дай сюда!

– Хорошо. Но я перестала давать его Софи.

– Как? Она месяцами не спала по ночам.

– Ей больше не нужно.

– Это нужно мне.

– А что думает Зигмунд?

– Он думает только о работе… и он такой раздражительный.

Минна разглядывала лицо сестры, пока та принимала очередную дозу. Кожа болезненного сероватого оттенка, истонченные, безжизненные волосы прилипли ко лбу. «Черт побери! Она выглядит ужасно, – подумала Минна, – но почему ей безразлично? До рождения детей ее жизненной силы хватило бы на двоих. А теперь все, что она ни делала, казалось, дается с огромным трудом». Порой Марта становилась суетливой и придирчивой, а иногда казалось, будто кто-то выкачал из нее воздух и убил ее, но она еще жила. Сестра откинула голову на подушку и усмехнулась:

– Я бы хотела помочь ему, но Зигмунд ни во что меня не посвящает. Бродит, как туча. Ты и сама видела.

– Это не так, Марта. Ты пробовала с ним поговорить?

– Пробовала, но он сразу раздражается. И к тому же… эти исследования. Честно говоря, я их не выношу. – Марта отбросила компресс со лба, наклонилась вперед и понизила голос: – Они напоминают порнографию.

– В каком смысле?

– Во всех, – ответила она, поджимая губы. – Это замешено на сексе. В приличном обществе никто не обсуждает подобное. Иногда я так жалею, что мы не простое старомодное докторское семейство. Это было бы пристойнее.

Минна вспомнила времена, когда они были детьми, и мать, подобно большинству женщин, избегала любых разговоров не только о сексе, но даже о деторождении, и как тяжело переживала Марта появление первой менструации. Сестричка решила, что умирает, и бросилась вниз по лестнице с криками: «Мамочка, помоги!» А мать спокойно сообщила ей, что ее посетили обычные ежемесячные женские «гости» и выдала прокладку. «После сожги ее», – сказала она. Вот и все. Когда настал черед Минны, она вообще не сообщила об этом матери.

Минна смотрела, как сестра лениво полулежала, прислонившись к спинке кровати, одна рука безвольно покоилась на груди.

– Некоторые из его пациентов буйные. Я даже боюсь идти мимо, когда они выходят из кабинета. Знаешь, один даже пытался покончить с собой прямо у нас дома!

– Как?

– Бросился в лестничный пролет. Ничего не получилось. Но переполох был ужасный.

– Какое беспокойство для тебя!

– Да уж.

Минна вообразила, будто сестра поддержит ее сарказм, но не тут-то было.

– Но в самом деле, ты не можешь отрицать важность его работы? – спросила она.

– Что лежит в его новой теории? Эдипов комплекс! Мне невыносимо даже произносить это. Одна непристойность!

Минна мысленно вернулась к давнему письму от Фрейда, где он касался данной концепции, не вдаваясь в глубокие объяснения. Он упомянул о пьесе Софокла «Царь Эдип» и мифе, который лег в основу ее содержания. Минна помнила ключевые моменты: оракул предрекает Лаию – царю Фив, и его жене Иокасте, что, если у них родится сын, то он в итоге убьет своего отца и женится на собственной матери. У них и правда родился ребенок, и родители бросили умирать его на вершине горы, но он был спасен и вырос в отдаленном царстве как сын правителя.

Когда мальчик подрос, его предупредили, чтобы он не приближался к месту, где родился. Но однажды он случайно сбился с пути, встретился с царем Лаием и убил его, не зная, что это его отец. Вскоре он отправился в Фивы, чтобы избавить город от Сфинкса. И там женился на своей матери, Иокасте, не зная, кто она на самом деле. Иокаста родила ему четверых детей. Из этой древней сказки Фрейд сделал вывод, что все мальчики подсознательно желают своих матерей и мечтают заместить своих отцов. И эти желания будят в них чувство вины, ревности и ненависти к самому себе.

– Это огорчает, – произнесла Марта, с отсутствующим видом потирая лоб. – И как только ему в голову пришло такое? Когда я думаю о своих сыновьях, у меня просто мурашки по коже.

– Я не знаю, как, – ответила Минна с полуулыбкой, – но это кое-что объясняет. Например, почему мужчины женятся на женщинах, которые похожи на их матерей?

– Ты намекаешь на то, что я похожа на Амалию? Это не смешно! – сказала Марта, а Минна захихикала.

– Марта, куда подевалось твое чувство юмора?

– Мне не до смеха. Голова того гляди лопнет. Подай мне флакон, пожалуйста.