Любовница Президента

Между нами началась война. Этот месяц напоминал, скорее, военные действия, чем отношения. Да и какие там отношения. У нас их никогда не было. Как он мне говорил: «Не обольщайся, я просто тебя имею…отношения — это совсем другое». Я не простила ему грубости и унижений, а он мне — моего желания остаться в гостинице без его разрешения. Ну и плевать. Если бы позволил, то я осталась бы там не на месяц, а навсегда. Как же мне хотелось иметь право для вот этого «навсегда», иметь право на свободу выбора.

Но это было и время перемен для меня. Я поступила учиться и занялась подготовительными курсами, репетиторами онлайн и очно. Теперь я жаждала, чтобы все изменилось. Жадно брала все, что давал мне Петр. Я больше не хочу быть никем. Я выучусь и стану человеком за его счет. Я не упущу этот шанс, а вгрызусь в него зубами и поднимусь намного выше, чем он мог предположить.

Шлюха из Мухосранска станет юристом и не просто юристом, а отличным юристом.

Я всегда училась на отлично и сейчас быстро все схватывала, оканчивала курсы по ускоренным программам, сдавала прекрасно экзамены. Мною всегда были довольны, меня хвалили и мной восхищались. Это нравилось, это побуждало становиться еще лучше. Я сама приходила к Эллен и учила с ней французский, этикет, стиль, танцы и музыку. Теперь я больше не получала замечаний и старалась превзойти своего учителя. Но глаза Эллен довольно блестели, и она с восхищением взмахивала указкой, но уже не для того, чтобы ударить меня по пальцам, а чтобы тихо напевать и дирижировать под мой аккомпанемент. Теперь я даже научилась подбирать песни и радовать Лену своей игрой. Особенно когда я напевала ее любимые песни.

«Не слышны в саду даже шорохи…Все здесь замерло до утра…»

Я выезжала из дома, я перестала быть затворницей. Конечно, с охраной и под бдительным оком Олега — моего нового конвоира. У нас теперь больше месяца никто не задерживался. Таковы правила Айсберга… После Глеба теперь у меня всегда новые лица.

На учебе я была совсем не такой, как раньше в школе. Теперь я посещаю элитный университет, прохожу курсы вместе с детьми видных политиков и олигархов. Я одета, как с обложки журнала, у меня машина с личным водителем, свой сотовый телефон последней модели, дорогие украшения, брендовая одежда. Никто не знал, кто я. Но многие пытались узнать, особенно сплетница Александра Славина с длинной белобрысой челкой, лошадиными губами, следами от подростковых прыщей и силиконовыми сиськами пятого размера. За ней следом всегда семенила ее младшая сестра Инга. Покрасивее, не с такими выпячивающимися зубами и не настолько омерзительная характером. Они все пытались разведать, кто я, откуда и за какие «шиши» так одеваюсь.

— Папик снабжает? — спросила как-то и надула мне в лицо жвачку.

— Завидуешь?

— Нет…понять хочу, пилоткой заработала или семья нормальная.

— Твоя жизнь не станет прежней, когда узнаешь…а так спишь по ночам спокойно зубами к стенке. Кстати, как зубы — не жмут?

Прошла мимо нее в сторону аудитории и услыхала вслед.

— Сука!

Дааа, сука. Мне нравилось быть сукой. Нравилось, чтоб боялись рот открыть, потому что могу больно укусить, да так укусить, что потом все ржать будут месяцами. Так как никто не знал, кто я, а сплетничать обо мне не получалось в силу отсутствия информации, то ко мне постоянно кто-то клеился из сынков прокуроров, генералов, олигархов. Особенно прохода не давал Гоша Карпов. Карп. Гоша, с которым спала и Саша, и ее сестра Инга, и вообще почти весь универ. Только Гоша подолгу возле себя никого не задерживал. И теперь Лошади оставалось только бегать за ним и ждать перерыва между телками, чтобы ее хотя бы вот так отымели. Вместе с Лошадью за Гошей бегала Наташа Осипенова, Инга и еще пол-универа. Но Гоша решил осчастливить меня.

Сын владельцев сети частных стоматологических кабинетов. Сверкал своими белоснежными зубами и не давал мне прохода…И это льстило. За мной никогда не ухаживали. Я никогда не была красивой. По крайней мере в школе вечно убого одетая, с растрепанной длинной косой, в школьной форме и со старым рюкзаком. Который донашивала после детей отчима. Я в обычной школе. А они в городе в лицее. Я пешком домой по пятьдесят минут, а они на машине с водителем. У них репетиторы, а я все сама, и не дай Бог четверку принесу — мачеха выпорет.

Нет, я не завидовала. Принимала как должное и благодарна была, что в детдом не отдали, хотя иногда казалось — лучше бы отдали, чем вот так издеваться и старому борову меня предлагать.

А теперь я сама при водителе. И еще я слышу, как обо мне говорят, слышу и знаю, что парни считают меня красивой, смотрят вслед, флиртуют. Особенно Карп. То встретит у здания с двумя чашками кофе, то рядом сядет на курсе.