Любовница Президента

— Какая разница где! Я просто хочу, чтобы их всех не стало! И я придумал, как это сделать… а ты осуществишь!

— Ты…ты окончательно помешался!

— Нет, я более чем разумен. Но каждый, кто тронет мое, останется без пальцев.

— Карпов — известный врач. Это не просто сделать. Как я тебе возьму и уберу одного из лучших специалистов?

— Тебя никто не просит его убирать. Он сам уберется. Мне нужно только взять за яйца его клиники. Найди, до чего дое**ться. Что угодно, малейшая провинность, найди людей, которые подадут в суд на некачественные пломбы. Что угодно. Потопи этот «Белый витязь».

— Хорошо. Потопим…Но ведь это не конец. Будут еще Карповы…подумай об этом. Всех не потопишь.

— Потопишь, если я прикажу! Или я найду, кто потопит! И хватит меня лечить!

От одной мысли, что на нее кто-то похотливо смотрел, его начинало трясти, а от мысли, что она кому-то призывно улыбалась, лопались вены, и, казалось, он начинал кровоточить изнутри.

Если ее тронут чужие руки, если в нее влезет чужой член и коснутся чужие губы, он способен содрать с ее тела кожу живьем. И нет…никакой жалости, никаких сожалений. Только бешеное желание задавить ее в боли, раскрошить в ней так, чтоб каждую секунду орала…И он испытает удовольствие, только если причинит ей максимум страданий. И понимал, что это ненормально.

Какой-то внутренний голос разума слабо пищал, что надо дать ей свободу, что самое лучшее сейчас — это отпустить ее, это дать ей уйти, устроить свою жизнь, выйти замуж, родить детей…Ведь на самом деле любовь созидает, а не разрушает. Но только не то черное и едкое чувство, которое испытывает к ней Петр…Нет. Оно затопило его с головой, оно разъедало ему склеры серной кислотой. А еще это осознание, что сам туда поехать не может, чтобы оттащить голодную. Взбесившуюся от похоти суку от этого ублюдка, чтобы переломать ему пальцы у нее на глазах. Не может, бл***дь. Ничего, зато он может устроить для нее адское представление. Она никогда его не забудет. Он красиво приготовит спектакль и пригласит ее на просмотр. Потом подарит ей свой подарок. Пусть это займет время. Петя умеет ждать. Он любит ждать. Он никуда не торопится.

Ему донесли о том, где она, и прислали видео с той гребаной вечеринки. Прислали как раз в тот момент, когда он просматривал каталог золотых украшений и выбирал для нее подарок. Золотые часы с бриллиантами, которыми написано на циферблате ее имя…Имя, которое звучало для него, как шуршание морского прибоя о мягкий золотой песок. Она была его персональным морем, его знойным, кипящим летом, последним летом и первым одновременно…Потому что в его жизни никогда не было лета. Зима, осень. Он ощущал себя всегда посреди снежных сугробов, внутри ледников и холодных, пронизывающих дождей. Считал, что это его стихия…А потом ощутил, что значит лето, что значит адский кипяток, что значит плавиться от солнца. Марина…Во многих странах так называется побережье. И когда он произносил буквы ее имени, они отдавали морским бризом, солью, песком и жгучим солнцем. У него кожа дымилась и обгорала, вздувалась волдырями, а он, как чумной, улыбался от счастья. Не ей…не умел кому-то. Но внутри да, внутри он улыбался. Ему впервые в жизни было хорошо…И так же впервые в жизни стало плохо.

Эти руки на молочно-белых бедрах, мужские губы, ищущие ее рот, темные волосы, рассыпавшиеся по белоснежным плечам, и запрокинутая голова. От ревности не просто ревел. Он окаменел. Превратился в кусок застывшего льда. Потом громко, хрипло застонал сдавливая пальцы так, что затрещали суставы. И все. И одна единственная мысль. Утопить весь мир в крови.

И он утопил. Медленно и очень красиво. Не сказав ей ни слова. Гоша Карпов просто исчез…С этой же вечеринки. Отошел поговорить по сотовому и не вернулся, а сотовый зазвонил, когда он ее лапал в коридоре. Петр видел, как они вместе сопели, как она льнула к этому уроду. Он знал почему. Мстила. Это представление она устроила для него, мать ее. Знала, что он узнает. Хорошо, поиграем в твои игры, Марина.

Пацана, его отца, всю его семью — в утиль. Начал с него. Человека очень легко сломать…стереть с лица земли намного легче, чем кто-либо себе может представить. Через неделю за Гошу попросили выкуп. Такой, что его отцу пришлось начать спешно продавать бизнес. Но ни хера…ни хера. Бизнес накрыла налоговая и все к такой-то матери конфисковала, против Карпова открыли дело. Обвинения в коррупции, в укрывательстве доходов, в некачественных материалах, посыпались иски от пациентов. Тем временем выкуп растет и Григорию Семёновичу Карпову в красивой коробочке присылают два пальца. Потом ухо. Следующим обещают прислать глаз.