Любовница Президента

К этим выходкам я уже привыкла. Как он говорит: «Будь готова меня ублажить в любое время и по первому зову». А мне уже все не в радость: ни секс, ни наши встречи, ни деньги. Я перестала считать поступления на свой счет, перестала смотреть баланс карты. Все это перестало быть важным. Мне хотелось совсем другого. Я всю жизнь была одна, в окружении людей, которые меня ненавидели. Без дома, без поддержки. Мне невыносимо хотелось обыкновенного счастья. Настолько простого, что сложно было поверить в его существование…

Пусть даже такого, как у его жены. Счастья по пятницам. С моим домом, с моей семьей, с моими детьми…Только вряд ли все это у меня будет. Разве что ПОСЛЕ НЕГО. А останусь ли Я после него, не исчезну ли, не рассыплюсь, как личность? Мне уже кажется, что я сама на себя не похожа. Я мыслю иначе, одеваюсь иначе, я говорю на нескольких языках, умею играть на фортепиано, умею танцевать, разбираюсь в сервировке стола и в дизайне одежды. Учусь в престижном ВУЗе на юриста. Казалось бы, о чем еще можно мечтать… А я мечтала. Мне даже по ночам снилась совсем другая жизнь. Я в обыкновенной квартире, в фартуке на кухне, готовлю обед. У меня не накрашенные ногти, а волосы собраны в узел на затылке. На мне домашний халат в какой-то дурацкий цветочек. В комнате пищат дети, смеются и играют в игры, под ногами вертится белая кошка, громко лает собака. Мы всех их подобрали на улице, точнее, дети притащили с помойки. ОН не хотел, но потом согласился их оставить. Я леплю ленивые вареники, как моя мама для меня в детстве. Посматриваю на часы — скоро Петя вернется с работы. Это наша квартира, наши дети. У нас нет миллионов. У нас есть только МЫ. Дети, собака, кот. И МЫ счастливы.

Люди мечтают о виллах, яхтах, деньгах, нарядах и дорогих машинах, а я о маленьком уголке, детях, обычной работе. Любить хочу без оглядки, не быть никому должна, хочу радоваться каждому дню. Ценить мелочи, просыпаться по утрам в ЕГО объятиях и идти готовить ему завтрак.

Потом просыпаюсь и скулю в подушку. Скулю в шелковые наволочки, которые меняют каждый вечер, рыдаю в атласное покрывало…Я совсем одна. Петра нет и уже давно не было рядом ночью. Он меня наказывает и относится ко мне, как к последней твари. В этом доме никогда не будет детских голосов, у моих ног не будет тереться кошка, и мы не подберем бездомного пса…Зато меня катают по городу на Берседесе, на мне золотые украшения и вещи стоимостью в чью-то среднюю зарплату. Меня трахает сам президент. И я должна благодарить судьбу за все это «счастье», ведь я… я когда-то именно этого и хотела. Я лично подписала себе дорогу в персональный Ад и не имею права жаловаться.

Никогда нельзя чего-то желать с таким отчаянием, с такими искренними мольбами, ведь фортуна имеет прекрасное чувство юмора, и этот юмор по обыкновенной иронии только черный. Вы обязательно получите то, что хотели, но вряд ли сможете устоять от мощи удара, когда ваши желания свалятся на вас каменными глыбами и погребут под собой заживо. Зато вы умрете, раздавленные сбывшейся мечтой.

Так и я задыхалась под грудой золота и не могла из-под нее выбраться, меня уже ею размазало, и вряд ли мне дадут встать. Как он сказал:

«Я слишком много в тебя вложил, чтобы просто отпустить».

Машина ехала по незнакомому мне маршруту, но я привыкла и к его сюрпризам. Мог оказаться где угодно и затребовать меня когда угодно. Как еду из ресторана…С полным пренебрежением к моему мнению. Его не волновали даже критические дни. Если Петр хотел меня, то он брал. Иногда меня накрывало дикой страстью…да что я вру почти всегда, а потом с такой же отчаянной страстью я ненавидела сама себя. И не видела выхода из этой тьмы.

Мы подъехали к невысокому двухэтажному зданию с серым фасадом, с вывеской-баннером «Фонд Самое Лучшее Детям». Это было нечто новенькое. Никогда раньше я сюда не приезжала и не знала, что Петр занимается благотворительностью и приезжает в фонды. Почему-то у меня это не ассоциировалось с ним совершенно. Я вообще с трудом представляла себе, каким он может быть с детьми, какой он отец, какой он дома. До боли хотела знать, до адского зуда во всем теле, но не могла даже представить. А ведь он был…и мужем, и отцом. Обеспечивал их, любил, рассказывал сказки по вечерам своим дочкам, играл с ними в игры, учил плавать, подбрасывал в воздух. Все это про него…но все это не про него рядом со мной. Я и улыбку его могу пересчитать на пальцах.