Любовница (СИ)

Григ… Последняя Весна…та девочка с рыжими волосами слушала это.

Виктор отвел глаза от экрана, очарованный пением скрипок и чудесной мелодией…

Сожаление кольнуло исподволь, незаметно, но от этого снова и ещё более отчётливо проявилось одиночество.

Он вспомнил тот момент, когда Ника поспешно убежала к друзьям. У неё не было времени ничего объяснять, она и не пыталась, просто ушла. И что? Ведь он ей никто. Случайный попутчик. Зачем бы ей оставаться рядом? А может, наскучил он девушке болтовнёй про Питер. Рита в такой ситуации выдерживала его не более двадцати минут, а с Никой он пробыл часа полтора.

Почему он думает об этом? Да ещё и сравнивает. Как можно сравнивать? Разве он знает Веронику? А Маргариту? Нет не знает… и не узнает. Общение их завершилось. Нике кто-то другой покажет город, а Рита уедет…

Скрипки всё пели, продолжая свой печальный рассказ о чьей-то последней весне. Никто не узнает об этой истории больше, чем знал Григ, но он рассказал только о печали.

Веронике будет хорошо с её сверстниками, весело, и… да что же он думает о ней? Виктор поймал себя на том, что обижен на Нику, как ребёнок, у которого отняли новую игрушку, а он толком и рассмотреть не успел. Это показалось забавным и он улыбнулся. Но только на мгновение и сейчас же нахмурился…

Все они были в каком-то другом, отделённом от него мире. И Маргарита, и Вероника со своими друзьями, и Штерн с Ниной, и дети… а сам он — один. Он смотрел на них, словно через звуконепроницаемое, пуленепробиваемое стекло и спрашивал: «Почему? Что не так? Как это могло случиться?»

Ответов не искал. Их не было — только его одиночество. Мысли шли по кругу и возвращались к тупиковой точке отсчета.

Виктор попытался совсем не думать, вывести себя за пределы сознания. Некоторое время он просто слушал музыку. Это помогло, и Вяземский снова принялся за работу. Дело пошло быстрее.

Он был в наушниках и не слышал мобильного, но телефон лежал рядом с ноутбуком и краем глаза Виктор уловил мигание панели. Первое что пришло в голову — звонит Рита. Ночная истерика с угрозами и требованием приехать. Второй версией был Штерн, он тоже мог нарисоваться в любое время дня и ночи. Да и не поздно ещё, немногим больше одиннадцати, а кажется уже глубокая ночь.

Он взял телефон, нет это не звонок, СМС и какой-то чужой номер…

Виктор открыл сообщение и прочёл:

«Здравствуйте, это Ника. Мы не могли бы посмотреть город завтра с утра?»

Вот ведь… Судьба… Он так хотел погулять с ней и, как назло, именно завтрашний день разгрузить не может, собеседование отменить нельзя. Разве что она согласится встретиться после обеда. В любом случае надо перезвонить.

Он снял наушники, нажал соединение — Вероника ответила сразу.

Её голос звучал по телефону иначе, странно-взрослый для девической внешности, глубокий, очень приятный.

Судя по тому, как она ответила, Виктор понял — смущена, его вдруг согрело это безыскусное смущение, которое она и не пыталась скрыть. Вместе с тем, снова стало грустно, что она ему безнадежно чужая, что они и не познакомятся толком, даже если договорятся о встрече. Через несколько дней Ника уедет и они вряд ли увидятся снова. Ангарск слишком далеко от Питера…

Мрачная пустота опять подступила и только голос Вероники светился в ней ровным спокойным лучом.

А сказала она односложное:

— Да…

И замолчала. Но свет не угас, пока она молчала там, на другом конце соединения, Виктор был не один.

— Добрый вечер, Вероника, — сказал он, ничем не выдавая своего состояния. — Я получил ваше сообщение и буду рад продолжить прерванную прогулку.

Фраза вышла казённой, и, как будто, содержала завуалированный упрёк.

Виктор мысленно чертыхнулся.

Вероника ответила и снова только одно слово.

— Спасибо.

И опять молчание. Он попробовал ещё раз:

— Давайте встретимся часа в три дня, я не рассчитывал на завтра, и у меня всё утро занято.

Тут он мысленно помянул не только чёрта, но и его бабушку и всех ближних и дальних родственников, как по материнской, так и по отцовской линии, потому что вторая попытка вышла ещё хуже первой. Надо же так бездарно тыкать ей своей занятостью.

Вероника сникла и тихо сказала:

— Я понимаю, надо было заранее.

— Нет! Всё нормально, — занервничал, что она откажется, Виктор, — я просто не знаю во сколько освобожусь, в этом дело, вы не смогли бы мне перезвонить для верности, хотя бы в половине третьего?

— Я перезвоню… Виктор Владимирович, мне правда так неловко, вам завтра это не ко времени… я бы не хотела…

Она запнулась и не продолжила, но Виктор понял и так — Вероника не хочет навязываться, а он никак не находил верных слов, чтобы объяснить ей, что встреча необходима как воздух. Ну нельзя же, в самом деле, сказать ей: «Я был очень расстроен, что вы убежали от меня вчера…» Или мог? Нет, не мог и не сказал. И под пистолетом не признался бы, что сейчас цепляется за её голос, не хочет прерывать разговор, боится оставаться один в пустой тишине гостиничного номера.

Виктор молчал и обреченно ждал, что она начнёт прощаться.

Но Вероника вздохнула и сказала: