Любовницы Пикассо

Если они с Пабло остановились в гостинице, то, скорее всего, и столоваться будут там. Мне придется советоваться с ней насчет меню, а она захочет жирную парижскую еду – икру, ягненка и густые соусы к овощам, а не легкую прованскую кухню с обилием морепродуктов.

– Додо! – позвала Гонория – это было ее детское прозвище для отца. – Сегодня я хочу в кино. Мы сможем, правда?

В сонном маленьком порту Антиб был только один кинотеатр, да и тот работал лишь раз в неделю.

– Сегодня не будут показывать кино, милая, – сказала я и выпрямила спину. – Хочешь вместо этого отправиться за покупками? Мы можем приобрести новые соломенные шляпы.

– Я не хочу шляпу! Мне нужен поезд, – крикнул Беот, и трое мальчиков принялись распевать:

– Поезд, поезд, поезд!

Джеральд рассмеялся и закружился с Беотом, держа его за руки, пока оба не свалились на мягкий золотистый песок.

– Ты иди, а я останусь с мальчиками, – обратился он ко мне, стряхнув водоросли с загорелой пухлой ноги Беота. – И с Пабло.

– Присмотри, чтобы они поспали после возвращения домой, – сказала я.

Пабло повернулся и улыбнулся мне через плечо.

– Да, я тоже устал, – сказал он.

– Я имела в виду… – начала я и замолчала.

Он поддразнивал меня. Когда мы с Гонорией поднимались на песчаный холм, я спиной ощущала его взгляд, но не стала оборачиваться.

* * *

Позже в тот день мы вернулись из шляпного магазина, расположенного на молочно-белой, плававшей в волнах зноя рю дю Бато. Мы слегка перекусили в городе, и Гонория устала, поэтому на обратном пути вела себя тихо.

Вернувшись в гостиницу, мы отправились на кухню за булочкой с шоколадом. Моя дочь с радостью забралась на табурет, оставив на столе свою новую соломенную шляпку, и принялась уплетать рогалик, выданный поварихой, – маленький полдник, который так любят французские дети.

– Пахнет чудесно! – сказала я, когда подняла крышку одной из кастрюль.

Мадам Лоррен просияла. Но ее помощница, девушка по имени Анна, оторвалась от чистки картошки и посмотрела на меня хмуро.

– В гостинице появились новые постояльцы, – сказала она по-английски с небольшим акцентом.

Судя по всему, ее не радовало это обстоятельство. Ее голос был звучным и глубоким, хорошо поставленным.

– Мы с ними знакомы, – отозвалась я. – Наверное, будем обедать вместе, так что у вас немного прибавится работы.

– Эй, не ленись! – прикрикнула повариха. – Больше картошки – меньше разговоров!

Джеральд и мальчики все еще дремали наверху в наших комнатах, а повариха и Анна дали понять, что я им мешаю. Я отправила Гонорию наверх, к няне, и вышла на веранду с удобными шезлонгами. Вечерний воздух дрожал от жары, а на улице громко стрекотали цикады.

В Провансе есть легенда о цикадах. Местные жители разленились и спали в послеполуденную жару, когда должны были трудиться в поле или готовить суп на ужин. Поэтому ангелы послали цикад, которые пели так громко, что будили людей, и те волей-неволей принимались за работу.

На меня же они оказывали противоположное воздействие. Слушая пение цикад, перекрывавшее плеск морских волн и крики чаек, я снова задремала. Мне снились ангелы-защитники и какой-то вопрос, который я никак не могла вспомнить, и это сердило меня.

Когда я проснулась, солнце садилось: на меня падала длинная тень. Я подняла голову и увидела трикотажный пуловер Пабло в бело-синюю полоску. За ним маячила стройная фигура Ольги, которая кипела от ярости.

– Отвечай! – требовала она, дергая его за руку. – Она здесь? Эта женщина, Лагю?

Пабло стряхнул ее руку и наклонился ближе ко мне.

– Еще три веснушки, – сказал он, не обращая внимания на Ольгу. – Это хорошо! Совершенство – невыносимая вещь.

– Привет, Пабло! – Я выпрямилась в кресле и поспешно добавила: – Добрый вечер, Ольга!

Она была одета в изысканное платье с кружевной отделкой, а ее гладкие черные волосы были зачесаны назад так туго, что приподнимали брови на лбу. «Больше подходит для коктейльной вечеринки, чем для пляжного отдыха», – подумала я.

Сеньора Руис, мать Пабло, стояла рядом с Ольгой. Невысокая, плотно сбитая женщина в черном вдовьем платье глядела на всех и вся, как будто ничто не соответствовало ее стандартам. В этом они с Ольгой были похожи.

Увидев, как Пабло улыбается мне, Ольга взяла его под локоть и прижалась так сильно, что он не мог бы сделать ни шагу, не потащив ее за собой. Это как будто забавляло его, отчего Ольга только сильнее злилась.

Мы крепче держимся за вещи, когда боимся их потерять. Моя мать, не желавшая, чтобы я выходила замуж, тем более за сына торговца, пусть и очень богатого, не упускала меня из виду в последний год моего девичества – вплоть до свадьбы.

– Она хочет знать, нет ли здесь моей любовницы Ирен Лагю, – со смехом объяснил Пикассо.

Ольга скривилась, но вскинула голову и привлекла его еще ближе к себе.

Значит, этот роман Пабло еще не закончился…