Любовные драмы русских принцесс. От Екатерины I до Николая II

«Запрещается принуждать детей твердить много наизусть. Сие памяти не подкрепляет».

И очень метко подмечено то, что происходит, когда учиться заставляют с помощью всякого рода страшилок:

«Страхом научить нельзя; ибо в душу, страхом занятую, не более вложить можно учения, как на дрожащей бумаге написать».

Действительно, попробуйте вывести ровный текст на качающемся столе или на вибрирующей подставке.

И о том, как отвадить от какого-то занятия, написала — не запретом, а опять же безобидной хитростью.

«Буде желательно детей отвадить от игры, то на то верный способ есть — принуждать их несколько часов сряду ежедневно играть тою игрушкою».

О воспитании императрицей написано много. Она ведь не только инструкции по воспитанию внуков писала. Она создавала правила и по воспитанию принца, готовя своего сына Павла Петровича к будущему державному служению. Ведь с 1762 года, с момента прихода к власти, она уже не была стеснена в воспитании.

Начала же она воспитательную работу после ухода в мир иной императрицы Елизаветы Петровны. До этого воспитывали и обучали его те, кого выбрала императрица.

Первые потрясения

Когда умерла державная бабушка Екатерина Великая, маленькой Катиш было всего шесть с половиной лет. Конечно, это трагедия, но так устроен мир — старшие поколения уходят, оставляя на земле последующие за ними, ещё недавно бывшие средними, ну и, конечно, младшие.

Шесть с половиной лет! Смерть в этом возрасте воспринимается с болью, которую усиливает непонимание: почему, ну почему же она умерла? Боль у Катиш была усилена ещё и тем, что она уже стала любимой внучкой государыни, и совсем ещё не окрепшей, но ищущей своего места в жизни душой ребёнка она это чувствовала и оттого ещё более была привязана к бабушке, оттого ещё больше любила её.

Ток времени неумолим. Бабушка ушла. Но остались родители, и, как ни странно, в большей степени любовь бабушки заменила не материнская, а именно отцовская любовь.

Екатерина II. Художник М. Шибанов

Дочь Павла Петровича, Анна Павловна, будущая королева нидерландская, вспоминала о его отношении к детям:

«Мой отец любил окружать себя своими младшими детьми и заставлял нас, Николая, Михаила и меня, являться к нему в комнату играть, пока его причёсывали, в единственный свободный момент, который был у него. В особенности это случалось в последнее время его жизни. Он был нежен и так добр с нами, что мы любили ходить к нему. Он говорил, что его отдалили от его старших детей, отобрав их от него с самого рождения, но что он желает окружить себя младшими».

Конечно, в первую очередь шла речь о самых младших — Анна родилась в 1795 году, Николай в 1796-м и Михаил в 1798 году. Но Катиш была ближе к ним, нежели к старшим, и хотя в её воспитании успела принять участие бабушка, она после ухода государыни потянулась к отцу.

Отец, мать, семья… Братья и сёстры. Всё казалось незыблемым. Бабушка стояла в стороне, а дедушку — дедушку они и не знали, да и не принято было о нём говорить. То, что настоящий их дедушка камергер Сергей Салтыков, а не Пётр Фёдорович, вообще скрывалось самым тщательным образом, ну а о Петре Фёдоровиче тема была закрыта по известным причинам.

Бабушка ушла, но осталась семья.

Отец «окружал себя барашками», но не забывал и о Катиш. И она любила его, очень любила. Некорректен вопрос, кого больше любит ребёнок, и не каждый ребёнок может ответить на него, если находится некорректный искатель ответа, но мать была более сурова, более недоступна, во всяком случае с виду. Она, как бы сказали теперь, держала марку. Она не родилась не только императрицей, она родилась и росла даже не великой княгиней, и всё то величие, которое свалилось на неё после замужества, особенно после смерти свекрови, заставляло стараться соответствовать ему в поступках, в делах, даже в разговорах с детьми.

Отец был проще в отношениях с людьми, а потому и детям с ним было легче, возможно, кроме старших, которых бабушка отдалила от него, взяв на себя полностью их воспитание.

Словом, Катиш, хоть и была как бы посреди этой вот семейной катавасии, оказывалась ближе к родителям, и на неё с особой силой распространялось — мой дом, моя крепость.

Павловск и первая любовь к… князю Багратиону?