Любовные драмы русских принцесс. От Екатерины I до Николая II

А между тем день одиннадцатого марта истекал, за окном уже стемнело, лишь переклички часовых нарушали тишину. Город затихал. Катиш услышала голос отца, который возвращался после ужина и, как всегда, направлялся к младшим детям, чтобы пожелать спокойной ночи. Катиш дождалась, когда он зайдёт к Николаю, чтобы быстро пробежать в свою комнату и быть уже в постели. И тут услышала через полуоткрытую дверь, как Николай спросил:

— Батюшка, а почему вас зовут Павел Первый? Почему Первый?

— А потому что я первым ношу это имя — Павел — среди русских государей.

— А-а-а, значит, я буду Николаем Первым, — проговорил малыш, который в свои четыре года хорошо знал родословную не только дома Романовых, но и Рюриковичей.

Отец хмыкнул и сказал со свойственной только ему теплотой и некоторой задумчивостью:

— Да, да, конечно, если будешь императором, — и вдруг даже с некоторой весёлостью прибавил: — Что очень и очень может быть!..

Подслушивать было некрасиво, неловко, Катиш быстро юркнула в свою комнату. И подумала:

«Как же так, ведь старший сын — Александр, за ним Константин. Если даже у Александра не будет сыновей, то и тогда престол перейдёт к Константину!»

Сыновья и дочери хорошо изучили составленные отцом и узаконенные указом порядок и правила престолонаследия, которые до него были совершенно невнятны и неясны.

Отец зашёл, порывистый, повеселевший, видимо, от разговора с Николаем, поцеловал в щёчку, пожелал доброй ночи, пообещал завтра обязательно послушать новую пьесу, которую Катиш разучила на фортепьяно, и уже в дверях сказал бодрым и радостным голосом:

— Представляешь, наш Николай хочет стать императором!

— А как же Александр?

Отец слегка нахмурился, проговорил:

— Да, да, конечно. Если я не помолодею на двадцать лет… Конечно, Александр…

И стремительно вышел.

Эту фразу о том, что он собирается помолодеть на двадцать лет, слышала не только Катиш, он её произносил не раз, обращаясь к некоторым своим приближённым сановникам. Конечно, это было что-то иносказательное, но что, никто не понимал. Лишь много позже стало ясно — Павел Петрович задумал сделать наследником престола именно Николая. Но как это сделать?! Возможно, он и сам не знал, ведь сам же и издал строгий и точный указ о престолонаследии.

Только ведь многие заметили, что его отношение к старшему сыну после 1796 года сильно изменилось. Появилась какая-то настороженность…

Катиш, проводив глазами отца, скрывшегося за дверью, подумала: «Ну тоже мне — император — ещё расти и расти. Да и отец молодой. Зачем ему молодеть, и так ещё пятидесяти нет. Всё это не скоро, не скоро, не скоро, а пока он на престоле, а мы должны учиться и ему помогать…»

Глаза слипались. Няньки, горничные, гувернантки — все уже выполнили свои обязанности. Оставалось только пожелать спокойной ночи и погасить свет. Наконец и свет был погашен, и стало тихо, очень тихо. Она ещё так и не привыкла к новому жилищу, но всё же за полтора почти месяца оно хоть чуточку обжилось, хоть чуточку потеплело и стало немножечко своим, хотя и не таким своим, как комната в Зимнем дворце, в которой она себя осознала вступившей в этот мир почти тринадцать лет назад. В которой было столько приятного и радостного.

Она вспомнила счастливые детские годы, ещё не омрачённые бедами и трагедиями, и с этими мыслями заснула в тот промозглый вечер 11 марта 1801 года, не зная, что с той своей комнаткой в Зимнем дворце она ещё встретится, но к встрече с ней и к переезду в неё приведёт событие совсем не радостное — событие горькое и трагичное.

Заговорщики решают: убивать ли всю семью?

Когда император Павел Петрович ещё сидел за ужином с Михаилом Илларионовичем Кутузовым, совершенно не посвящённым в заговор, и подтрунивал над присутствующей на ужине его дочерью-фрейлиной, в столице продажными вельможами, верными слугами Туманного Альбиона и лютыми врагами России и русского государя готовилось величайшее преступление века (или, можно сказать, одно из величайших и отвратительнейших преступлений, открывшее путь серии других цареубийств помазанников Божиих).

В Михайловском замке всё было тихо и спокойно. Никто не подозревал о готовящемся злодеянии. А между тем, пока государь ужинал, пока он желал спокойной ночи своим детям, сановные преступники группировались на заранее назначенных явках, с которых и собирались начать государственное преступление. Одна шайка мерзавцев ужинала у полковника Николая Захаровича Хитрово, лишь недавно, 2 января 1801 года, пожалованного императором Павлом во флигель-адъютанты. Две другие шайки собрались у генералов Ушаковых, четвертая у Депрерадовича.

После того как сдобрили и раззадорили себя горячительными напитками на этих явках, все дружно двинулись в пункт сбора. Там продолжили пьянство, чтобы придать себе смелости. Коварные и жестокие люди, как известно, такими качествами, как храбрость, честность и порядочность, не обладают.

На общем «ужине» все три шайки были встречены главными заговорщиками — генералом Беннигсеном и фон дер Паленом.