Любовные и другие приключения Джиакомо Казановы, кавалера де Сенгальта, венецианца, описанные им самим - Том 1

Сразу же после полудня приехали гости, и в час мы сели за стол. Никогда ещё не видел я столь роскошного и изысканного обеда. Консьерж оказался таким человеком, которого надобно сдерживать, а не подгонять. Мадам Морэн с большой любезностью обращалась к знакомым ей девицам, а Дюк стоял за её стулом, одетый не менее пышно, чем королевский камергер. К концу обеда мадемуазель Роман поздравила меня с тем, что в этом прекрасном доме мне служат три грации, и я имел случай похвалить их талант, в доказательство чего принёс вышитые ими перчатки, которыми она искренне восхитилась. Я не упустил случай и тут же попросил у тётушки разрешения предложить в подарок по дюжине перчаток для каждой из её девиц. Затем я представил гороскоп, и г-н Морэн прочёл его. Хотя он и не проникся доверием к моему предсказанию, но вынужден был признать, что всё выведено из расположения планет ко времени рождения его дочери. Мы два часа говорили об астрономии, а ещё два занимались игрой в квадриль, после чего спустились прогуляться в сад, где все были достаточно учтивы, чтобы оставить мне полную свободу для беседы с очаровательной Роман.

Наш разговор, а вернее мой монолог, вращался лишь вокруг того глубокого впечатления, которое произвела на меня её красота, а также чистоты моих намерений и глубокой потребности быть любимым, дабы не оставаться до могилы несчастнейшим из людей.

“Сударь, — произнесла она наконец, — не скрою, если небу угодно будет дать мне мужа, я хотела бы видеть его похожим на вас”. Воспламенённый сим наивным признанием, я схватил её руку и покрыл страстными поцелуями. Я с горячностью сказал, что, надеюсь, она не оставит меня томиться в неопределённости. Она обернулась, ища взглядом свою тётушку. Уже темнело и, очевидно, ей было неспокойно из-за того, что могло произойти. С нежной настойчивостью увлекала она меня к остальному обществу. Когда все собрались, мы перешли в салон, и для развлечения я составил небольшой банк фараона. Мадам Морэн дала дочке и племяннице немного денег, а Вальанглар столь ловко повёл игру, что, когда мы пошли ужинать, каждая из трёх дам выиграла два-три луидора.

За столом мы просидели до полуночи. Из-за холодного ветра с Альп я не мог настаивать на предполагавшейся мною ночной прогулке по саду. Мадам Морэн наговорила мне тысячу благодарностей, и я расцеловал всех дам с подобающей благоприятностью.

Услышав на кухне пение, я из любопытства зашёл туда и увидел Дюка в парадном костюме и совершенно пьяного. Заметив меня, он попытался встать, но потерял равновесие и свалился под стол, где тут же оставил избыток своей несдержанности. Его пришлось отнести в постель.

Наутро ко мне явилась Роза за плиткой шоколада и сказала, что Дюк совсем болен. Она подала шкатулку и, вручая ей шоколад, я взял её за руку так, что она ощутила мои чувства. Сочтя себя оскорблённой, она вырвалась и убежала. Через минуту вошла Манон, якобы для того, чтобы показать разорванную во время вчерашних любезностей манжету, и спросила, не требуется ли починка. Я хотел поцеловать у неё руку, но она предупредила меня и подставила свои пылающие губы. Всё-таки я не отпустил её руку, и вскоре она стала действовать ею, но тут как раз вошла кузина. Манон сделала вид, что ждёт моего ответа, и я попросил её зачинить манжету. На этом ей оставалось лишь удалиться.

Выведенный из равновесия этой двойной неудачей, я надеялся, что кузина вознаградит меня, поскольку вчерашний поцелуй был красноречивым к тому залогом. Я попросил её подать мне платок и, взяв за руку, нежно привлёк к себе. Губы её соединились с моими, а рука, оставленная моему произволу, с покорностью ягнёнка сразу же пришла в движение. Но, увы, появление злополучной Розы, принёсшей шоколад, заставило меня возвратиться к благопристойности. Я был в ярости и показал Розе своё неудовольствие, вполне ею заслуженное, поскольку лишь четверть часа назад она отвергла меня самым недвусмысленным образом. Шоколад показался мне дурно приготовленным, хотя на самом деле был отменно хорош. К тому же я нашёл, что она неловко подаёт его, а когда встал, то не пожелал бриться у неё и произвёл сие действо собственноручно, чем крайне её обидел. Затем Манон причесала меня.

Когда она заканчивала мой туалет, вошёл Вальанглар. Сей честнейший офицер, обладавший изрядным умом, хотя и верил в астрологию и прочие мистические науки, выразил сочувствие моему печальному виду и сказал, что если это происходит по причине моих намерений в отношении мадемуазель Роман, то лучше всего отказаться от них, поскольку единственной возможностью остаётся лишь законное супружество. Я отвечал ему, что решил уехать из Гренобля в ближайшие несколько дней. Мы вместе отобедали, а затем поехали к мадам Морэн, где оказалась и её очаровательная племянница.