Любовные утехи русских цариц

Екатерина Великая, вообще-то во всем терпеливая матушка государыня, но невоздержанная в любовных утехах, на время постов от греха подальше и от молодых фаворитов тоже неизменно переезжала, особенно в Вербное воскресенье, в Таврический дворец. Надо вам сказать, дорогой читатель, у матушки государыни была одна замечательная черта. Она дарила своим фаворитам дворцы, а потом за немалые деньги их у них покупала. Именно так было с Таврическим — подаренным, а потом купленным и у Орлова, и у Потемкина. Когда пост кончался, она перебиралась опять в Зимний дворец, благо можно было уже не ограничивать себя в любовных утехах.

Нарушала ли эту заповедь божью во время постов Елизавета Петровна, будучи очень темпераментной, мы не знаем, но если не нарушала, можете себе представить ее терпение! Она ведь, кажется, дня без мужского общества прожить не могла! Многие называли этот ее неумеренный темперамент органической порочностью, доставшейся ей в наследство от матери — Екатерины I. Недаром разгневанный старичок Лев Толстой назвал ее «развратной девкой».

А вообще таких «гневных» мы часто встречаем на страницах позднейшей печати того времени. «Она была одной из самых низкопробных и беспутных русских царственных Мессалин. Она была во сто крат распутнее Екатерины I, распутнее Анны Иоанновны и превосходила в бесстыдстве и половой извращенности свою петербургскую преемницу Екатерину Великую»^[146], - писал русский эмигрант в книге, вышедшей в Лондоне в начале века.

Конечно, «нет дыма без огня». Какая-то доля правды в этом есть. Только не будем ее сравнивать с Мессалиной, женой римского императора Клавдия, одной из самых великих проституток своего времени. Она так обманывала своего мужа-императора, что он даже не подозревал, что по ночам она выскальзывает из мужниной постели, одевается в лучшие наряды и пробирается в дорогие бордели, где отдается мужчинам за огромные деньги, удовлетворяя при этом свои нимфоманские потребности. Не беда, если у какого красавца не нашлась при себе необходимая сумма наличными. Мессалина, как хороший феодал в своей вотчине, непременно соберет «оброк» позднее, и все до копейки или там центала.

Елизавета Петровна денег от любовников не брала, сама их щедро оплачивала. Но все это делалось с неимоверной грацией и чисто женским кокетством. Кокетничала и флиртовала она напропалую со всеми, не разбираясь, как говорится, в средствах. Родственные связи, которые других женщин останавливали от опасных контактов, для нее были пустым звуком. Она имела сына от своего двоюродного брата Мусина-Пушкина и отчаянно кокетничала со своим четырнадцатилетним племянником Петром II и так разожгла его страсть, что он не на шутку подумывал о женитьбе на обольстительной тетушке старше его на добрый десяток лет. Историк К. Валишевский пишет: «Елизавета знала отлично, с какого конца нужно было начать, и не постыдилась даже того, чтобы растлить коронованного мальчишку»^[147].

Уважаемый историк, довольно авторитетный специалист по русской истории, намекает на эротическую связь Елизаветы Петровны со своим племянником Петром II. Мы не будем так категоричны в этих суждениях. По нашему мнению, до конкретных «альковных дел» у них с Петром не дошло, хотя, конечно, флирт Елизаветы со своим коронованным племянником давно вышел за рамки родственного. Совместные катания на санях, охоты, на которых племянничек больше заглядывался не на зверя, а на свою тетушку, скачущую на коне в мужском костюме (как же ей шли мужские костюмы, прекрасно обрисовывающие стройные ноги!), не настраивали на родственный лад. И вечера с попойками и пышными яствами в шатрах, при свете луны тоже не способствовали благочинности. Петр II до того хорошо чувствовал себя с тетушкой, что даже забыл об умирающей сестре Наталье, которую безумно любил.