Любовные утехи русских цариц

Врожденная разнузданность Елизаветы Петровны, огромный ее темперамент, желание нравиться и соблазнять заставили ее попрать домостроевские законы, предписывающие девицам хранить целомудрие. В семнадцать лет, скача верхом по лесам и полям, «по долинам и по взгорьям», она его потеряла. Еще бы! С развевающимися волосами, огненными глазами, лебединой шеей, высокой грудью, являя собой прекрасную соблазнительную амазонку, она сводила мужчин с ума, как породистая лошадь знатоков. «Доскакалась» она до преступной связи с обыкновенным простолюдином, неким Шубиным. Когда-то он охранял царя Иоанна Антоновича в Шлиссельбургской крепости. Поговаривают некоторые, что именно он научил юную Елизавету утонченному разврату. И откуда у простолюдина прыть и знания такие? Но, по-видимому, так оно и было, если далеко сама не безгрешная Анна Иоанновна, пригласив Елизавету погостить у нее во дворце, испугалась такой явной демонстрации разнузданности, при которой любовничек ни днем ни ночью Елизавету от себя не отпускал. А некоторые видели в этом чувстве такую горячую любовь, что начали шептать о браке Шубина с Елизаветой Петровной: «Она, Елизавета Петровна, предалась своему чувству со всем упоением страсти, пылом молодости, предполагала сочетаться с Шубиным браком»^[148].

Как бы не так! Не будьте наивны, уважаемый русский читатель! Замуж за простого человека? Секс, секс в самой своей чистой форме руководил всеми действиями Елизаветы. Мы там не знаем, какому «утонченному разврату» научил ее Шубин, только сама Елизавета, специально литературной деятельностью и поэзией не занимающаяся, на этот раз за любовные стишки принялась и, поправ все стихотворные правила стихосложения Тредиаковского, Кантемира и Ломоносова, такое вот сочинила:

Я не в своей мочи огонь потушить,
Что всегда разлучно,
И без тебя скучно,
Лучше б тебя не знать,
Чем так страдать
Всегда по тебе.

Ну, Анна Иоанновна видит, дело плохо и впрямь, огонь в сердцах разгорается злым языкам во утешение, и решила насильно этот пожар потушить, и Шубина от любовного жара подальше с глаз и лишних раз говоров упекли в Сибирь ли, на Камчатку ли, тут хроникеры и историки во мнении о географической местности расходятся, только очень уж далеко. И всякий след его, как уже не раз в истории бывало, затерялся бы, если бы не памятливость Елизаветы Петровны. Став русской императрицей, она в отличие от своей беспечной матери, не удосуживающейся голову своего любовника отыскать, приказала Шубина найти. И долго его чиновничья администрация искала, что-то около двух лет. Поскольку делом это было непростым: бывший сержант Шубин, дрожа от страха за свое прошлое и не надеясь на лучшее будущее, постарался все следы свои замести, а внешность ему время изменило. И когда наконец государственные полицейские чины добрались до него где-то там в дебрях Камчатки или в сибирских рудниках (вечно у историков проблемы с топографией местности), он всячески отнекивался и в своем знакомстве с матушкой-царицей не признавался. Но поняв в конце концов, что не наказание, а почести ждут его, перестал сопротивляться и признал в своей особе прежнего сержанта Шубина. Его вымыли, быстренько в генерал-майоры произвели, напялили генеральский мундир и во дворец к императрице доставили. Попробуем воспроизвести картину этой встречи со слов очевидцев:

«В углу одной из зал стоял, робко озираясь по сторонам, какой-то гвардейский офицер. Лицо его носило остатки былой красоты, но видно было, что ему пришлось много пережить. Вдруг он страшно побледнел, и рука его невольно схватилась за грудь. В дверях стояла Елизавета. „Кто это?“ — спросила она. Офицер сделал несколько шагов навстречу. Губы его от волнения дрожали, он не мог выговорить ни слова. „Ваше величество не изволит признать, это сержант Алексей Шубин, возвращенный всемилостивейшим указом Вашего величества из ссылки“. — „Шубин? Не может быть!“ — воскликнула императрица. „Боже мой, как он изменился!“ — и, окинув еще раз взглядом бывшего своего любовника, она удалилась»^[149].

Но это одни историки говорят, а другие утверждают, что ничего подобного, Елизавета Петровна даже и не глянула на Шубина и вообще во дворец его не приглашала, нелюбопытно это ей было после стольких лет разлуки, но поскольку была женщиной справедливой и на благодеяния скорой, то дала сержанту быстренько чин генерал-майора да в придачу и хорошее поместье. И отправился бывший каторжанин новоиспеченным помещиком в свое имение, село Работки Нижегородской губернии, оставшуюся жизнь доживать в довольстве и почестях. Вот так-то!