Любовные утехи русских цариц

С появлением розовой воды и духов вода во многих странах вообще на второе место отошла. Дамы предпочитали принятию ванны обильные опрыскивания себя духами. Помните, как герой Мопассана вынужден был считаться со вкусом своей итальянской возлюбленной, не употребляющей воды, зато обильно поливающей себя духами. Адамы Древней Греции и Древнего Рима выпускали в залы, где находились гости, голубей с надушенными крыльями. Птицы окропляли пирующих падающими с их крыльев каплями душистых веществ. Наша царица Анна Иоанновна никогда не умывалась водой, она предпочитала протирать лицо коровьим топленым маслом. П. Долгоруков, вельможа ее времени, выразился о ней беспощадно, никакой поблажки ее красивым платьям не давая: «Она была неряшлива и грязна, несмотря на страсть к роскоши»^[51].

Словом, про Анну Иоанновну можно было сказать: «Грязновата, но щеголиха страсть какая!» Екатерина Великая лицо протирала каждое утро и вечер кусочком льда. Этой процедуре научила и своего сына, который вообще-то из-за упорства и упрямства, а также назло матери ничего от нее перенимать не желал, все супротив делая, но с кусочками льда смирился и даже эту процедуру полюбил.

Видите, дорогой читатель, что за картина такая странная получается: царицы наши в роскоши ходят, а мыться водой не любят. Подданные, конечно, с них пример берут и стараются к воде не очень прибегать.

С полным правом можно сказать, что и в семнадцатом, и в восемнадцатом веках воды в косметических целях употреблялось мало, ее заменяло опрыскивание духами. Но часто жены просто вынуждены были, дабы уничтожить терпкий запах, идущий от супруга, поливать себя литрами ароматической жидкости. Знаменитый французский король, имеющий, по мнению некоторых дотошных репортеров, за свою жизнь до пятисот любовниц, вонял потом так, что у его собак уши дыбом вставали. Но Генрих IV именно так понимал сущность мужской силы: обилие пота было у него равнозначно мужской потенции. И первая его жена королева Марго, и вторая — Мария Медичи, хотя и сами были грязнули грязнулями, обильно поливали себя духами, перед тем как лечь с ним в постель. Но когда уже невмочь было его любовницам сей «мужской дух» выносить, они робко свой протест выражали, а одна его фаворитка, острая на язычок де Верневиль, прямо, без обиняков заявила: «Сир, от вас прет, как от падали».

Мы наблюдаем такое закономерное явление: к старости многие короли, особенно французские, впадающие, мягко говоря, в странности, как огня, боялись воды для мытья, и их старые грязные одежды не только были пропитаны грязью и потом, но как бы впитали в себя образ их жизни. Например, Великий Фридрих Прусский к старости в такое одичание впал, что запах его тела был пропитан запахом его собак, с которыми он спал на одной постели, не меняя белья. Людовик XI, ходивший в старости в старом измызганном шерстяном трико и фланелевом, отороченном облезлым мехом кафтане, перестал мыться, когда перенес место своего пребывания в страшную тюрьму Бастилию, где у него была своя каморка, обитая соломенными циновками. В блестящий век короля Людовика XIV дамы почти поголовно ходили с черными, гнилыми зубами, поскольку никогда их не чистили, а у самого короля от нелюбви к дантисту изо рта воняло так, что его любовница Монтеспан, с которой король нередко ругался, заявила ему: «Да, я резковата, а у вас воняет изо рта». Можете себе представить, дорогой читатель, с одной стороны — роскошный белый бархатный костюм, весь усыпанный бриллиантами и драгоценными камнями, а с другой стороны — это невыносимое амбре изо рта. Но таков уж век был — роскоши и грязи одновременно. Русские дворы в это время мало чем отличались от иноземных.

И, наверное, именно в такой период жизни русских написал де Кюстин свои сакраментальные слова: «У русских неприятный запах, который слышен издалека. Светские люди пахнут муксусом, а простолюдины кислой капустой в соединении с испарениями лука и старой засаленной вонючей кожи. Эти запахи неизменны»^[52].

Вот ведь какой суровый вердикт иностранец нашей братии выдал. А спросить бы его: а вы, господин хороший, нюхали наших простолюдинов, когда они из бани возвращаются?

Тогда от них не кислой капустой несет, а приятным березовым веником, потому как что бы там ни разглагольствовали о скудном употреблении русскими мыла и воды — баня всегда была и остается их стихией.