Любовный контракт

Я осторожно сажусь на один из его барных стульев, потому что на самом деле предпочитаю находиться на противоположной стороне кухонного острова. Ангусу нельзя доверять еду. Кроме всего прочего.

Когда он наливает смузи, он серый и выглядит отвратительно. Он наполняет два стакана размером с танкер.

― Что в нем? ― спрашиваю я, стараясь незаметно принюхаться.

― Попробуй на вкус и угадай! ― радуется Ангус.

О, Боже!

Я улыбаюсь ему, чтобы выиграть время. Я не могу не выпить этот коктейль. Не тогда, когда я здесь, чтобы признаться в своем обмане.

Я должна выпить его весь?

Не думай об этом… сосредоточься на том, чтобы хотя бы попробовать…

Ангус следит не отрываясь, его карие глаза расширены от слишком сильного предвкушения.

Я делаю осторожный глоток.

Терпкий, склизкий, с… острыми, пряными кусочками?

― Ммм… ― Нет ни единого шанса, что я смогу придать своему лицу соответствующее выражение. ― Это… гвоздика?

― Черт! ― Ангус шлепает ладонью по столешнице. ― Ты хороша.

Он берет свой собственный танкер и отхлебывает из него столько, что на его прежде плоском животе появляется небольшая выпуклость.

Ангус подтянутый, загорелый, с копной лохматых каштановых волос. Он довольно симпатичный, и по крайней мере половина женщин, которые с ним встречаются, сказали бы «да», даже если бы он был не миллиардером, а просто миллионером. Если только миллиардер не будет проходить мимо в этот момент.

Он также может быть очаровательным, когда полон энергии, сияет как солнце и извергает умные идеи. Его планы всегда грандиозные и удивительные. Когда они не полностью безумные.

Он также может быть яростным засранцем. О его вспыльчивости ходят легенды, и все знают, что нужно бежать и прятаться, пока все не уляжется. Кроме меня, потому что я не могу.

Его танкер пустеет, Ангус хлопает себя по животу и рыгает. Выпуклость исчезает.

― Я знаю, почему ты здесь, ― говорит он, снова грозя мне пальцем.

Мое горло сжимается.

― Правда?

― Не волнуйся, я тебя прощаю.

В груди разливается тепло, и горло расслабляется настолько, что я начинаю лепетать.

― Боже, спасибо тебе, потому что, клянусь, я сразу же пожалела об этом…

― Но в следующий раз, ― перебивает Ангус, ― не скрывай от меня ничего подобного, Тео! Я знаю, что ты мой сотрудник, но мы еще и друзья. Я ожидал, что ты будешь делиться со мной подобными вещами, особенно парнем, с которым ты встречаешься уже полгода! Который кажется очень преданным…

Фраза повисает в воздухе, и он приподнимает бровь, а я снова напрягаюсь, понимая, что мы говорили не об одном и том же.

Ангус сурово продолжает:

― Я не хочу, чтобы между нами были какие-то секреты, Тео. Ты одна из тех редких людей, кому я могу доверять.

О, Боже.

Он злится, что я не рассказала ему о фальшивом парне.

Он разозлится намного сильнее из-за моего несуществующего диплома.

― Мне жаль, ― шепчу я.

― Я прощаю тебя, ― великодушно отвечает Ангус. А потом, сияя, добавляет: ― Эй, раз уж ты здесь, не хочешь быстренько приготовить мне блинчики?

― Конечно, ― говорю я, благодарная за отсрочку и возможность снова воспользоваться ультрасовременной кухней Ангуса.

Нет ничего быстрого в приготовлении блинов, особенно таких, какие любит Ангус: с лимонным соусом Мейера, взбитыми вручную сливками и карамелью на коричневом масле.

Но меня это вполне устраивает. Я предпочитаю готовить, чем делать что-либо еще, и сейчас мне это нравится гораздо больше, чем пытаться исправить беспорядок, который я устроила.

К тому же Ангус будет гораздо снисходительнее, когда съест мои блинчики.

Ты не можешь уволить того, кто готовит такие блинчики.

Пожалуйста, скажите мне, что нельзя уволить того, кто готовит такие блинчики…

Пока я готовлю, Ангус пытается расспросить меня о Салливане, причем совсем не деликатно.

― Итак, где вы познакомились?

― Мы вместе учились в средней школе, ― коротко отвечаю я.

― Школьные возлюбленные? ― ворчит Ангус.

Я не хочу, чтобы он так думал, поэтому отвечаю:

― Нет, вовсе нет. Мы почти не общались в школе.

Я, наверное, могла бы рассказывать об этом каждый раз.

Вспышка темных глаз в переполненном коридоре, когда нас толкнули друг к другу. Этот низкий, насмешливый голос у моего уха.

― Осторожнее, Махони. Это была вторая база…

Я пытаюсь изгнать Салливана из своего мозга. Все его версии.

― Он был популярен? ― спрашивает Ангус, как будто очевидно, что я не была. ― Наверное, был.

― Он и его брат практически правили школой.

С чувством вины я вспоминаю, когда это прекратилось. Тот ужасный случай, который все изменил…

Риз, кажется, справился с этим. Но Салливан стал другим ― легкомысленная жестокость превратилась в самый мрачный гнев…

― Как вы снова вышли на связь?