Любви вопреки

– Дорогая, мало того, что он женат, так еще и любовниц меняет каждый месяц. На что ты рассчитываешь? Неужели думаешь, что сможешь его удержать? Хочешь, я тебе организую портфолио тех, кто, так же как и ты, наивно надеялся удержать, ожидал его часами у окна? Хочешь?

Пытаюсь вглядеться в глаза этого мужчины, но в них только темнота. Брови сгущаются, скулы напрягаются, костяшки пальцев белеют. Чего он нервничает?

– Махов, за что ты его так ненавидишь?

– Мне, откровенно говоря, плевать на Руслана Алдамова. Я о тебе беспокоюсь, дура. – взгляд становится каким–то обжигающим, хочется сбежать и спрятаться. – Он обманул очень большое количество женщин, многих оставил без денег и драгоценностей. Не удивлюсь, если и ты попалась на эту удочку.

– Махов, мне некогда с тобой возиться. Чего ты добиваешься? – подхожу ближе, повышая голос, тем самым давая понять, что мое терпение на исходе.

Дальше происходит невообразимое. Имин хватает меня как котенка за шиворот и откидывает к стене. Я по ней же сползаю, и слезы сами начинают течь из глаз. Обнимаю свои ноги и утыкаюсь головой в колени. Если бы меня спросили, плачу ли я от физической боли, ответила бы, что не знаю. Это было бы правдой. Синяки на спине заживут, а пройдут ли синяки на сердце? В этот самый момент я поняла насколько сильно устала. Устала тонуть в чужой лжи. Устала хранить тайны, которые мне не по плечу. Устала терпеть эту болезненную привязанность к человеку, который влюблен в жену собственного брата. Устала делать вид, что мою броню невозможно пробить. Я человек. Я живой человек. Как и сотни тысяч езидских людей, измученных гонениями и геноцидом, я устала понимать этот мир и искать в нем свет.

– Объясни мне, что ты в нем нашла? Что в нем такого? Шейда, хватит плакать, подними голову. Шейда! – Махов переходил на крик.

– Чего ты добиваешься? Чего, черт тебя подери? Чем ты лучше Алдамова, а? – вскакиваю с пола и начинаю кричать в ответ. – Зачем ты говоришь мне о том, какой он, если ты в десятки раз хуже?

– Я? – заразительный смех разливается по всей комнате? – Я хуже? Шейда, как ты смогла устроиться к такому умному человеку как Игорь, если столь слепа и наивна? Я не обманываю женщин, не вымогаю у них деньги, не вешаю на них кредиты, не делаю им детей, затем угрожая убить и расчленить. Понимаешь разницу? Нет? И, в конце концов, я уважаю свой выбор всегда. Будь у меня жена, никогда бы не унизил ее, разгуливая с женщинами не самого лучшего поведения. Я далек от примера порядочности, но женщина у меня должна быть одна, Шейда.

Делаю вид, что не понимаю о чем он, в обход иду к двери, давая понять, что пора сворачивать этот разговор. Но, сделав пару шагов, останавливаюсь, удерживаемая за руку. Опять это неприятно близкое расстояние и раздражающий голос.

– Если не веришь мне, спроси у своей горячо любимой Сандры от кого у нее ребенок и почему она решила уехать. – отпускает руку и направляется к двери. – И да, еще. Пусть расскажет, как Руслан обрадовался, узнав, что станет папой и какими извращениями он угрожал ей и еще не родившемуся собственному ребенку.

Я не могу сдвинуться с места. Информация не укладывается в голове. Я не готова это принять и понять. Она уехала не потому что смертельно болен отец, а потому что беременна от покойного Алдамова? Как? Господи, как я могла не заметить этого обмана от лучшей подруги?

– Откуда ты это все знаешь, Имин? – единственное, что могу выдавить из себя.

– Какая теперь разница, Шейда. Это уже неважно. Просто держись от него подальше.

Поднимаю на мужчину глаза и вижу до боли знакомый взгляд. Такими же глазами я смотрю на Турка. Иногда взгляд может рассказать гораздо больше о том, что в сердце. Не всегда можно найти слова, но взгляд, он может рассказать куда лучше о любви и верности.

– Махов, спасибо.

– Не надо, дорогая. Очень жаль, что я выбрал не ту женщину. Береги себя.

Махов уходит, а внутри нарастает истерика. Перестаю себя контролировать, ибо одновременно смеюсь и плачу навзрыд. Успокаиваюсь, вспоминаю услышанное, и опять впадаю в истерику. И вдруг в голове возникает хронология всего произошедшего. Сандра дочь врача и прекрасно знала что делала. Игорь Борисович был прав, выдвигая версию постепенного отравления. Поэтому на теле не было следов побоев и удушья, а в крови ничего не нашли. Яд действовал постепенно и растворялся в организме после очередного приступа боли, в итоге сердце не выдерживало.

На дрожащих ногах бегу к кровати в поисках мобильного, как ненормальная, раскидывая все постельное белье. Когда нахожу, от паники не могу набрать нужный номер. Подхожу к окну, открываю его нараспашку и вдыхаю холодный воздух. Восстановив дыхание, набираю Рустаму. Раз. Два.Три. С десяток попыток, но он не поднимает. Звоню Игорю Борисовичу, тот поднимает почти мгновенно.

– Игорь Борисович! Игг-оорь Борисович, я знаю кто убил Руслана Алдамова! Я знаю! – начинаю кричать в трубку сразу же, как слышу голос начальника.

Наспех одеваюсь, вызываю такси, осознавая, что Алдамов сейчас не едет ко мне, а скорее всего, решил пойти к Зурабу, обманув меня.

ГЛАВА 24.