Любви вопреки

Перехожу на бег, когда вижу выходящего из здания Алдамова. Он продолжает держать телефон у уха, затем сбрасывает вызов, улыбка становится еще шире . Буквально за миг мое выражение лица сменяется шоком и я с криком бросаюсь к мужчине, но резко останавливаюсь. Начинает собираться толпа зевак. Слышу, как кто-то кричит, чтобы позвонили в скорую. Я сижу в метре от Алдамова, в спине которого пуля. Я словно заколдована, боюсь пошевелиться и тронуть его руками. Мои ноги отказываются идти, а глаза не хотят верить в происходящее. Зеваки снимают на телефон, медики просят всех расступиться, а я не могу оторвать взгляд от рук врача, который пытается поймать пульс, которого уже нет.

Уже нет.

Еще через полчаса я еду в такси. Калейдоскопом в голове друг друга сменяют обрывки из жизни, которую я не представляю как проживать дальше. Вспышками возникают образы окровавленной ноги старшего брата, которую я, двенадцатилетняя девочка, обрабатывала и чистила, бегая каждые десять минут за угол полуразрушенного дома, из-за бесконечных позывов рвоты. Массирую виски, но перед глазами, словно живая, улыбается младшая сестра, в том самом бирюзовом платье, разорванном руками бесчестных террористов. Детский образ сменяется образом падающего мужчины.

– Стой! – кричу, размахивая руками. – Остановись!

– Кричать не обязательно, госпожа. – сворачивая на обочину, отвечает на удивление спокойный таксист. – С вас…

Мужчина не успевает закончить фразу, обернувшись ко мне. Начинаю бить руками по спинке сидения, теряя остатки разума. Мне нечем дышать. Игра воображения смешивается с реальностью; смотрю на шокированного таксиста и хочу что – то сказать, пытаясь отогнать вспышки галлюцинаций, размахивая руками; голос становится искусственно хриплым и я буквально вываливаюсь на тротуар, дернув за ручку двери. Не чувствую боли от падения, зато сердце словно обливается раскаленной лавой. Скорчившись, закрываю уши руками, чтобы не слышать свой собственный плач. Хочу закричать, что есть сил, чтобы выпустить наружу, обжигающий мою беспомощную душу, огонь, но в следующий миг наступает глухая темнота.

Открываю глаза в своей квартире. Пусто и одиноко – полное отражение моей души. На мне плед, обычно лежащий на верхней полке шкафа; им всегда укрывалась Сандра, когда приезжала ко мне с ночевкой. Брезгливо скидываю с себя предмет воспоминаний и встаю с дивана. Тишину нарушает стук падающих на стекло капель. Подхожу ближе к окну и смотрю на почерневшее ночное небо.

Закрываю глаза и снова пытаюсь отогнать вспышки из прошлого. Рустама Алдамова больше нет. Только несколько часов назад я видела его улыбающееся лицо, а теперь осталась только моя любовь. И я даже не знаю смогу ли я быть теперь по – настоящему живым человеком. Будет большой удачей, если не свихнусь в край.

Безобидные капли резко переходят в ливень, безжалостно хлестающий окна и обрушивающийся на машины, дороги и людей на улице. В голове мелькает мысль распахнуть окно настежь и взгляд перемещается на ручку, вернее на ее отсутствие. Прохожусь по квартире и понимаю, что ручки на окнах, которые еще утром были на месте, кто – то открутил. Кто меня привез и уложил на диван, тот и открутил.

– Не знала, что ты коллекционируешь ручки от окон. – пишу сообщение, заваривая себе кофе в турке. – Ты реально психопат?

– А ты быстро вернулась к исходным настройкам, я так понимаю. – было мне ответом через двадцать секунд.

– Где ключи от квартиры, придурок? – спокойно набираю новое сообщение.

– Зачем тебе ключи? Пожалей людей, посиди пока в своей каморке. Безопаснее будет для Москвы. – отвечает вновь, видимо, понимая, что я играю по его же схеме.

– Я хочу приехать к тебе. Где ты?

Как только сообщение оформляется зеленой галочкой справа, телефон начинает вибрировать от звонка. Смотрю на дисплей и не верю своим глазам. Какого черта этот психопат рылся в моем телефоне и поставил свое фото на звонок?

– У тебя точно нет желтой карточки? – шиплю, как только принимаю звонок. – Ты точно больной!

– И тебе доброй ночи, госпожа адвокат. – смеется самым беззаботным голосом. – Если хочешь, специально для твоего успокоения, получу эту желтую карточку, поставлю в рамку и подарю тебе.

– Махов, ты в баре?

– Шейда, я приеду сам в течение часа. Не высовывайся из квартиры.

– Я сама приеду.

– Попробуй, если сможешь. – снова беззаботный смех.

– Махов, не заставляй меня прибегать к крайним мерам!

– Ой, аж мурашки от страха. К каким мерам ты собралась прибегать, богиня справедливости?

– Зря ты меня недооцениваешь. Есть экстренные службы, которые приезжают в кратчайшие сроки. Пожарные, например. А еще у меня на кухне в полке где-то валяются спички. Мне продолжать, дорогой?

– Детка, да тебе самой желтая карточка к лицу. Шейда, – меняя тон на максимально серьезный, отвечает мужчина. – у меня в баре не безопасно сейчас. И вообще, шастать по городу тебе не стоит. Мои люди у подъезда, мимо и мышь не пробежит. Дождись меня и продолжим ругаться дальше хоть до утра.

– Махов, возьми с собой оружие.

– Зачем?