Люди

– Она христианка, – ответил он. – Философ, учению которого она следует, утверждал, что прощение – это величайшая из всех добродетелей.

Бровь Селгана влезла на надбровный валик.

– Некоторые вещи очень трудно простить.

– Думаете, я этого не знаю? – рявкнул Понтер.

– Я имел в виду не то, что сделали вы, а то, что он – тот мужчина-глексен – сделал с Мэре.

Понтер сделал глубокий вдох, пытаясь успокоиться.

– Этот… Раскен – единственный, кого вы кастрировали?

Взгляд Понтера метнулся к Селгану.

– Разумеется!

– Ага, – сказал Селган. – Просто я…

– Что?

Селган проигнорировал вопрос.

– Вы рассказывали об этом кому-нибудь ещё?

– Нет.

– Даже Адекору?

– Даже Адекору.

– Но ведь ему вы, без сомнения, можете доверять, – сказал Селган.

– Да, но…

– Вот видите, – сказал Селган, когда Понтер замолчал, не закончив фразы. – В нашем мире мы не просто стерилизуем совершивших насильственные преступления, не так ли?

– Ну… нет. Мы…

– Да? – спросил Селган.

– Мы стерилизуем преступника и всех, у кого хотя бы половина общих с ним генов.

– И кого же именно?

– Братьев. Сестёр. Родителей.

– Да. Кого ещё?

– И… ещё однояйцевых близнецов. Именно поэтому говорится про по крайней мере половину; у однояйцевых близнецов совпадает сто процентов ДНК.

– Да-да, но вы забыли про ещё одну группу.

– Братья. Сёстры. Мать преступника. Отец преступника.

– И?..

– Я не понимаю, что вы… – Понтер замолк. – О, – тихо сказал он. Он снова посмотрел на Селгана, потом опустил взгляд. – Дети. Потомки.

– У вас есть дети, не так ли?

– Двое дочерей, Жасмель Кет и Мега Бек.

– Так что, если кто-то узнает о вашем преступлении и каким-либо образом разгласит его и суд прикажет вскрыть ваш архив алиби, наказание понесёте не только вы. Ваших дочерей стерилизуют вместе с вами.

Понтер закрыл глаза.

– Это так? – сказал Селган.

– Да. – Голос Понтера был едва слышен.

– Ранее я спросил, стерилизовали ли вы ещё кого-нибудь в другом мире, и вы накричали на меня.

Понтер молчал.

– Вы понимаете, что вас рассердило?

Понтер вдохнул и медленно, судорожно выдохнул.

– Я стерилизовал только самого преступника, но не его родственников. Видите ли, я не слишком задумывался о… о справедливости того, что мы стерилизуем невиновных ради улучшения генофонда. Но… но я с помощью Хака и правда пытался изучать эту глексенскую Библию. В её самой первой истории всё потомство изначальных двух людей было проклято за то, что эти двое людей совершили преступление. И это показалось мне таким неправильным, таким несправедливым.