Люди «А»

— Серега, а что у тебя с глазом? — спросил террорист.

— Ну ты же знаешь, как в девяностые бывало. Один на стрелке гранату кинул, я без глаза остался, — ответил Сергей.

— Не повезло тебе. Сочувствую, — сказал бандит.

Милицкий вернулся в штаб. Доложил, что бандиты согласились взять три миллиона вместо тридцати.

— Как тебе это удалось? — спросил кто-то в штабе.

— Объяснил, что тридцать миллионов они на себе не утащат. Это триста килограмм, — улыбнулся Милиц-кий.

— Понятно. Они это, судя по всему, даже не предусмотрели. Видно, на захват пошли спонтанно, — заметил один из генералов.

— Одного их них жена бросила, он на психе страшном. На этом и будем играть, — ответил Милицкий. — Я подыграл, мол, моя жена такая же. Кажется, удалось войти в доверие.

— Возвращайтесь к ним. Успокойте их. Расположите к себе, — сказал Угрюмов.

Серега снова поднялся по лестнице.

— Аслан, это снова я, — произнес он громко.

— Садись где сидел! — раздраженно выкрикнул террорист.

Вдруг в тусклой световой дорожке от хилого фонаря Милицкий видимо разглядел тёмную фигуру. Человек держал в руке что-то, похожее на гранату. И точно! Тот резким движением выдернул чеку.

— Серега! Уйдем вместе? — крикнул Аслан.

Позже Милицкий признавался, что в ту секунду его прошиб холодный пот. Он не ожидал такого поворота. Хотя и знал, что террорист на взводе.

Что ответить, чтобы граната не упала на землю? Что сказать, чтобы террорист захотел жить, а не взлететь на воздух вместе с вами? Вот что бы сделали вы, дорогой читатель? За пару секунд?

Я сам иногда думаю, нашёлся бы я или нет. Милиц-кий нашёлся.

— Не хочу, — сказал он. — У меня очки за полтора косаря.

Террорист замер. По спине Сергея стекала струйка пота.

— Я тоже хочу такие очки, — наконец, сказал террорист.

И вставил чеку обратно.

Потом уже, на базе, мы, затаив дыхание, слушали объяснения Сергея. Он объяснил нам свой ход мысли так. Бандита бросила жена, и он чувствует себя неудачником. Я ему говорю, какие дорогие у меня очки, как я красиво живу. В этот момент террористу приходит мысль, что и он, получив миллионы долларов, может стать богатым и успешным. А значит — снова любимым. Умирать сейчас униженным и брошенным — глупо. И тогда он снова захотел жить. У него снова появилось будущее.

Но это было потом. Когда Сергей — мокрый как мышь — вернулся в штаб, генералы обсуждали показания заложника, который сумел выпрыгнуть из окна и сбежать еще до приезда «Альфы». Беглец высказал предположение, что женщина, которая сидит среди заложников, в сговоре с террористами.

Серега мгновенно присоединился к обсуждению.

— Надо выманить оттуда женщину, — сказал он. — Женщина на Кавказе, когда она в доме, руководит мужчинами. Отель — закрытое помещение, и психологически воспринимается мужиком как дом. Так что женщина там имеет власть над мужиками. Если среди террористов пара, то муж будет слушаться ее, ждать от нее команды. Я буду склонять мужиков сдаться, но на женщину я влияния не имею. Даже если мужики согласятся, баба им не позволит.

— Это ты откуда знаешь? — спросил штабной Милиц-кого.

— Я два года на Кавказе безвылазно. Знаком с десятками чеченских семей, за столом у них дома сидел и все это видел.

— Я гораздо больше на Кавказе и такого не слышал, — с обидой в голосе сказал тот же штабной.

— А, возможно, ситуация еще сложнее, — продолжал Милицкий, игнорируя реплику. — Он ждет команды от нее как от главной в «доме», а она — от него. Потому что отель не совсем дом, вокруг чужие люди, и она уже считает главным мужика. Так они и будут друг от друга ждать команды. Это замкнутый круг. В общем, её нужно вывести оттуда, — закончил он.

— Вы правы, — подумав, сказал Угрюмов. — Попробуйте добиться, чтобы отпустили женщину. Но аккуратнее. Они психически нестабильны.

— Я это уже заметил, — Милицкий дёрнул щекой. — Тот, что ведет переговоры, Аслан, чуть гранату в меня не бросил. Потому что от него жена ушла.

— Да, половина всех захватов из-за баб. Она кинула — он идет заложников брать, — усмехнулся кто-то из «Альфы».

— Больше, — ответил Милицкий. — Восемьдесят процентов из-за баб, еще десять — проблемы на работе. Убежденных террористов мало.

— Забросьте прослушку. Будем понимать, как они реагируют на Ваши визиты, — сказал Угрюмов. — Когда поймем, что они Вам доверяют, можно склонять их сдаться.

На прослушку посадили нашего бойца Саню. Его, как и Милицкого, засунули в штаб после Будённовска — контузия руки, пуля попала в автомат. Отрикошетило так, что пальцы перестали сгибаться.

Серега поднялся по лестнице и на ходу забросил прослушку в окно.

— Это снова я, Сергей. В штабе просят, чтобы вы отпустили заложницу.

— Это еще зачем?

— Я не знаю, — отрешенно сказал Милицкий. — Они что-то там говорили, что это обычная практика — освобождать баб и детей. Что все террористы так делают, потому что негуманно их держать. Это типа негласного правила.

Повисла тишина. Через минуту к Милицкому, сидевшему на ведре, вышла женщина. Он отвел ее в штаб, где её тут же принялись допрашивать.

На прослушке оживился Саня: