Люди «А»

Мы не любили Джалкинский лес. Хотя он очень красив, особенно весной.

Через Джалкинку идет трасса Грозный — Гудермес. Густые деревья по обе стороны дороги, а над ними — весеннее ясное небо, солнце печет с раннего утра.

Этот лес был смертельной ловушкой. Убивать в Джалкинке легко. Сосны подступают прямо к дороге и стоят стеной. Ничего не видно. Можно обстреливать из-за них машины. Или ставить бомбы. На обочинах то и дело встречались воронки от подрывов.

Колбанов, старший группы, вез своих бойцов в Гудермес, к местным операм. Десять часов назад в лесу обстреляли федералов. На месте нашли следы крови. Значит, убийцы могут быть в одной из больниц Гудермеса. Или в морге. Сейчас, по горячим следам, их ещё можно было найти.

Местные попросили об огневой поддержке. Поэтому четверо бойцов и Саня тряслись ранним утром в уазике-«таблетке».

В дороге травили анекдоты. В основном — переделанные американские, времён Вьетнама. Свои появились позже.

— Солдат-дезертир убегает от военного патруля и видит монашку. Говорит ей: «Можно спрячусь у Вас под юбкой?». «Прячься», — отвечает монашка. Патруль проносится мимо, солдат благодарит монахиню: «Извините, я просто не хочу погибнуть в Чечне. А у Вас очень крепкие ноги!» — «Если бы ты посмотрел выше, то увидел бы еще и крепкие яйца: я тоже не хочу погибать в Чечне».

Солдаты смеялись, трясясь в кузове. Дороги в Чечне были отвратные.

Остановились в Гудермесе у районного отдела УФСБ. Вышел только Саня, остальные остались в машине. Если кто-то увидит и настучит боевикам, что чеченские опера сотрудничают с федералами, через несколько часов опера будут покойниками. Саня в гражданском зашел в здание. Внутри маленького кирпичного скворечника всего несколько пустых комнат — люди «в полях», в Чечне было некогда просиживать задницы. Только в дальней комнате ждали три опера.

— Привет, поехали, — поздоровался Саня и махнул в сторону выхода.

Все погрузились в «таблетку».

— У вас что из оружия? — спросил Саша.

— Три пистолета ТТ, десять гранат, один пулемет, — ответил старший опер, Руслан.

— А на пулемете кто? — уточнил Колбанов.

— Вот он, Казбек, — опер показал на низкорослого парня лет двадцати пяти в очках, с жидкими усами.

— Э, нет, так дело не пойдет. На пулемете будет он, — улыбнулся Саня, показывая на своего бойца.

— Да, он у нас не потерпит, чтобы самый длинный был не у него, — бросил один из наших, местный юморист.

— Ну мы-то все знаем правду, у кого на самом деле самый длинный, правда, Казбек? — сказал Хасан и подмигнул.

Человек в очках криво улыбнулся.

— Мужики, ближе к делу, — сказал Руслан. — Наша задача — объехать больницы и морги. Три больницы, два морга.

— Радует, что больниц больше, — сказал Саня.

— Больных пока больше, чем мертвых… Еще нужно заскочить на рынок, у нас там агентура.

— Значит так, — начал распоряжаться Колбанов. — Расстановка такая: наши двое на пулемете. Один наблюдатель, другой помогает. Остальные — по периметру, как обычно. Если нападение по дороге — выходим через заднюю дверь. Пулеметчик последний. Погнали.

Тронулись.

Гудермес уже проснулся. Люди сновали по улицам. Не сказать, что война — вполне себе мирный город. Но это только казалось. Даже от проходящего мимо ребенка можно было ждать гранату. В Чечне такое бывало не раз.

На точках опера в штатском выходили из машины. Наши прикрывали — были в машине, но смотрели в оба.

Позади уже было несколько точек. Пока ничего. Оставалась слабенькая надежда на агентуру с рынка.

— Мы тут как бременские музыканты, колесим целый день, задница уже болит, — пожаловался солдат.

— Бременские музыканты. Это точно, — улыбнулся Саня.

— Ничего на свете лучше нэту, чем бродить друзьям по бэлу свэту, — затянул Руслан и подмигнул.

— Тем, кто дружен, не страшны тревоги, нам любые дороги дороги, — подпевали чеченцы и русские.

«Таблетка» остановилась у рынка.

Опера вернулись недовольные. Пусто. Ловить было нечего. Бандиты то ли уже ушли из города, то ли в нём и не появлялись.

Когда закончили, уже смеркалось. Нужно было возвращаться в Грозный. Но было уже за восемь — начался комендантский час. Ехать через Джалкинку в темноте не хотелось. А встретить ребят наши из Грозного не могли — связи с Грозным не было. В 96-м карманная рация далеко не добивала, а переносную Колбанов не взял — никто не думал, что застрянут в Гудермесе до темноты.

Саня задумался. Оставаться в Гудермесе тоже опасно. Ночевать в здании УФСБ? Два этажа, кладка в полтора кирпича — для укрытия сойдет. Но если их вычислили и вели, то при хорошем боекомплекте сровняют с землей.

Когда «таблетка» подъехали к зданию УФСБ, было уже около девяти.

— Все, мужики, давайте мы тут, а вы по домам, — сказал Колбанов операм.

— Давайте вернемся в Грозный, проскочим, нормально все будет, — предложил один из бойцов.

— Да-да, может, поедем? — поддержал другой.

— Мы остаёмся здесь. Мужики, бывайте, — сказал Саня и пожал руки операм. Они уже начали вылезать из «таблетки», когда Руслан остановился:

— Нет, так дело не пойдет. Каждый из нас возьмет по одному к себе на ночлег.

Саня понимал, что значило это предложение.