Люди «А»

— Провальная операция, — вторил другой.

— Задание есть, и мы будем его выполнять, — вдруг сказал Виктор Иванович.

— Будем, конечно, но смысла нет, — ответил первый боец.

— Думай о выполнении боевого задания и о тех, с кем идешь в бой. Этого достаточно, — отрезал Блинов.

— О тех, с кем в бой? — переспросил боец.

— Не предай. Не подставь ни в бою, ни после боя, — сказал Виктор Иванович.

— Виктор Иванович, Вы чего? Такого у нас не бывает.

— Мы не одни идем. Будет ещё «Вега» и СОБР, — сказал Блинов.

— К чему это ты, Виктор Иваныч? — снова спросил кто-то из бойцов.

Но тут Анатолий Николаевич сделал ему знак — утихни, не сейчас.

Виктор Иванович снова уткнулся в Библию.

Тогда я ничего не понял. Кроме того, что сейчас действительно лучше ничего не спрашивать.

И только потом Анатолий Николаевич Савельев рассказал мне одну историю. Которую он слышал от жены Блинова, а она поведала ему.

Это случилась незадолго до Буденновска. И сильно задело Виктора Ивановича.

1994 год. Чечня

— Саня, ты чего? — крикнул Виктор Иванович, подбегая к армейцу, который согнулся и упал на землю.

— Виктор Иванович, задело, — ответил тот, держась за живот.

Стреляя, вдалеке бежали несколько чеченцев. Звуки от выстрелов были почти не слышны. Казалось, их сносило ветром.

— Саня, ты ранен, — сказал Виктор Иванович, осмотрев бойца. — Сейчас.

Их было всего двое — Виктор Иванович и раненый Саня. Они были направлены в разведку в горы и нарвались на боевиков.

— Приём, приём, у меня раненый, ранение тяжелое, передаю координаты, — кричал Виктор Иванович в рацию.

— Прием, вас слышим. Координаты приняты. Слишком большая высота, мы вас оттуда не достанем. Спуститесь ниже. Диктую ближайшие координаты высоты, — ответил вертолетчик.

— Парень ранен, какое спуститесь ниже! Это займет сорок минут, — прорычал в рацию Блинов.

— Повторяю, мы туда не поднимемся, спускайтесь, — прозвучало в рации.

Бойцы — люди простые. Некоторые, что называется, разговаривают матом. Виктор Иванович был человеком культурным и матом не разговаривал — только ругался. Сейчас был именно такой случай — просто не было других слов.

— Б*я… Саня, держись.

Виктор Иванович взвалил напарника на себя и пошел. Как обычно — уверенно и быстро.

— Долго еще, Виктор Иванович? — сказал негромко Саня. Ему было совсем худо.

— Минут двадцать, — ответил Блинов. Он шел все так же быстро и уверенно. Шансы спасти парня были. Пуля попала куда-то в область желудка. Скверная рана, но таких вытаскивают. Главное — успеть.

— Красиво-то как, Виктор Иванович. Я сегодня восход видел. Первый раз так рано проснулся, вышел, а там такое, — говорил Саня, чтобы заглушить боль. — В Москве такое не увидишь — здесь ты будто выше, чем солнце. Пока оно поднимается, ты наверху, а солнце внизу…

— Да, Саня, так и есть, — отвечал Виктор Иванович. — Так оно и есть. Держись, Саня.

Блинов протащил бойца сорок минут, пока они достигли нужной высоты.

— Приём, мы на условленной высоте, вы где? — вышел на связь с вертолетчиками Блинов. — Прием!

— Приём, будем у вас через полтора часа, — ответили в рации.

— Бл*, вы чё, о*уели?! Какие полтора часа? — взревел Виктор Иванович. — У парня пулевое ранение в живот! Вылетайте сейчас же! — кричал в рацию Виктор Иванович.

— У нас обед — с двух до трех. Раньше трех не вылетим, — ответил голос.

— Вы совсем *****?! Поднимай машину в воздух! Бойца нужно в госпиталь! — кричал Блинов.

Ответа не было.

— Что у них, обед? — переспросил Саня.

— Обед, — взревел Виктор Иванович.

— Обед, — сказал Саня и заулыбался. Он лежал на земле и смотрел в небо.

Виктор Иванович орал и матерился в рацию. Вертолётчики не отвечали. У них был обед, они кушали.

Боец умер через пятьдесят минут. Что происходило эти пятьдесят минут, о чем говорили Виктор Иванович и Саня, Блинов не рассказывал никому.

Вертолетчики, покушав, всё-таки прилетели, но никого не нашли. Тело Сани Виктор Иванович дотащил на себе до лагеря, который был в десяти километрах.

17 июня 1995 года, Буденновск. Ночь — утро

Было два тридцать ночи, когда мы выстроились на площадке. Поспать так и не удалось — только потушили свет, начали поступать команды на доукомплектование боеприпасами. Спали в итоге полчаса.

— Виктор Иваныч! Подкинь патрончиков! — шутканул Сережа Филяшин.

— Не тот момент, чтобы патронами делиться, — наставительно сказал Блинов, заряжая оружие, но отсыпал горсть.

— Это все? — сказал Гена Соколов, осмотрев наше жидкое построение.

Вопрос был резонным. На штурм больницы с двумя сотнями террористов и двумя тысячами заложников шла неполная сотня бойцов. А по правилам ведения боя перевес со стороны штурмующих должен быть трехкратный, а лучше четырехкратный.

Моя боевая тройка двигалась на точку, определенную командиром на аэрофотосъемке — к фасаду больницы, где центральный вход.

Мы пошли — провожатый, командир и я с пулеметом. Я понимал, что мы идём не в ту сторону. Топографию я знал и был в этом уверен. Но я молчал. Мне не хотелось, чтобы обо мне говорили — дескать, струсил и не хочет выходить на точку.