Люди «А»

Но платить пришлось по-другому. Пришлось пойти на переговоры с террористами и выполнять их требования. Шамиль Басаев выступил по CNN, прославился на весь мир и сумел отойти — с потерями, но сумел — на чеченскую территорию.

В самом Буденновске погибло 129 человек, 415 были ранены, у тысяч было психическое потрясение. Мы — все, кто участвовал в штурме — были морально подавлены.

Потом был Хасавюрт, независимость Ичкерии, вторжение Басаева и Хаттаба в Дагестан летом 1999 года, потом «Норд-Ост» и Беслан… А началось всё здесь, у больничного корпуса.

Спустя пять лет я с Геной и Серёжей Филяшиным впервые после боя прилетели в Будённовск, чтобы побывать у больницы. Тогда бытовало мнение, что местные восприняли участие спецназа в тех страшных событиях неоднозначно. Но нас тянуло — и мы поехали.

Мы обошли места гибели ребят, помянули. Затем подошли к дому, откуда ещё сутки после штурма мы наблюдали за происходящим в больнице и ждали прорыва боевиков. Дом тогда только строился, был без окон и дверей. Тогда нам повезло. Серёжке Таланову вражеский снайпер в мясо разнёс магазин на винтовке. Пять сантиметров в сторону или не столь удачный рикошет — и гробов было бы больше. Разорванный магазин сейчас занимает почётное место в музее Управления.

Теперь дом был достроен. Заметив нас, вышел хозяин. Узнав, кто мы такие, практически силой затащил нас в гости, представил домочадцам. И удерживал нас до самого обратного рейса.

Никто из нас не забудет Будённовск. Никогда.

2000, июнь. Москва

— Я не терплю ошибок и неточностей, — сказал Блинов очень неприятным голосом. — И жену поправляю, — тут он немного смягчился.

— Вы с женой по-немецки говорите? — удивилась Татьяна.

— Нет. Она что-то запоминает, когда я в машине Ваши уроки слушаю.

— И потом что? Вместе учите? — не отставала Татьяна. Загадочный ученик чуть-чуть приоткрылся, и ей хотелось разглядеть как можно больше.

— Ну как учим. Сидим, например, ужинаем. Она за конфетой тянется. Я ей говорю: «Как название этой конфеты по-немецки?» Она мне: «Роткапхен[22]».

— Роткэпхен, — поправила Татьяна.

— Вот и я ей говорю: «Произноси правильно. Роткэпхен». Она мне: «Не придирайся».

— А Вы что? Пока правильно не сказала, конфет ей не дали? Сурово, — не удержалась Татьяна.

Блинов не ответил.

— Простите, — учительница всё-таки набралась смелости. — Но зачем Вам немецкий? По работе?

— Я пенсионер, — сказал пожилой ученик. — С девяноста девятого.

— А какая у вас была работа? — осмелилась Татьяна.

— Хорошая работа, — ответил Блинов. — Очень хорошая работа. Я хотел бы и дальше работать. Но меня отправили… на вольные хлеба, — подобрал он выражение. — А немецкий я просто люблю. Есть в этом языке сила, мощь. Я всю жизнь собирался его выучить. Ну вот, дождался… Я пойду, время, — закончил он, снова становясь холодным и недобрым.

Он распрощался и отправился домой.

По дороге он думал о работе. На самом деле ему было чем заняться — как и любому бойцу его уровня. Ещё в девяностые многие из «Альфы» стали заниматься охранной деятельностью. Не от хорошей жизни. В Группе «А», как и практически во всех силовых структурах в начале девяностых, перестали вовремя платить зарплату — и без того крохотную. Когда же зарплата все же доходила до получателя, то инфляция уже превращала её в пыль. Бойцы уходили, и недобор в элитное спецподразделение был сорок процентов. А ветераны становились бизнесменами, налаживали бизнес. Виктор Иванович не рвал с ними отношения, но жизнь их не понимал и не принимал. Деньги он презирал — как и все прочие блага. «Мне хватает», — неизменно говорил он, когда в девяностые его пытались сманить в какую-нибудь бизнес-структуру.

Впрочем, от работы он не отказывался — например, в охране. Не только потому, что ему всё-таки не хватало. Но и потому, что это было хоть какое-то подобие настоящей работы. Всё лучше, чем тихо гнить на даче…

— Витя, привет, — сказала входящему в двери мужу Наталья Михайловна, жена Блинова.

Виктор Иванович посмотрел на неё как на пустое место, молча кивнул и прошел в комнату.

— Все дуешься? Ну сколько можно, Вить!

— Мамуся, не приставай.

— Вить, ну заснула и заснула. Уставшая была. Хочешь, снова включим?

Неделю назад, тоже в субботу, Виктор Иванович предложил жене посмотреть фильм.

— Только давай что-нибудь легкое, ладно? — попросила она мужа.

Виктор Иванович молча включил телевизор, поставил диск в DVD-плеер. На экране появилось название фильма: «Дикие гуси».

Этот фильм Блинов просматривал регулярно. Наталья Михайловна сбилась со счёта, сколько раз она его смотрела. Но спорить с мужем по такому поводу было невозможно. Наталья Михайловна вздохнула, села в кресло — и через пять минут уже спала.

В тот вечер Виктор Иванович съехал на дачу.

— Это неуважение — засыпать на таком фильме, — сказал он, выходя из квартиры.

Целую неделю не выходил на связь, но Наталья Михайловна знала — пройдет. Вернется как ни в чем не бывало.

Они очень хорошо знали и понимали друг друга. Их отношения были, что называется, проверенными. Не раз и не два.