Люди «А»

Торшин поднял голову. И у стены дома увидел Сашу — того самого бойца, который так хорохорился перед боем. Его позиция была безопасная: из подвала боевики могли попасть только по ногам.

Но Саша вжался в стену и вытаращил глаза. По напряженным рукам было понятно — он вцепился в автомат мертвой хваткой.

— Саня! Уходи от окна! — прокричал Юрий Николаевич.

Боец не пошевелился. Похоже, его переклинило.

— Слушай меня, — закричал Торшин. — Я сейчас начну простреливать подвал, а ты уходи! Щитом ноги прикрой.

Торшин выбежал на огневую, прямо перед окнами подвала, открыл огонь. В подвале наступило затишье.

— Пошел! Пошел! — заорал Юрий Николаевич.

Саша не двигался с места.

— Ступор у него, товарищ полковник, — сказал офицер из Ессентуков.

— Это что, его первая операция? — крикнул Юра.

— Какая первая, год по горячим точкам…

— Быстро очнулся! — закричал Торшин. — Я стреляю, а ты вали!

Показалось, что Саня кивнул.

Торшин сделал прыжок и снова оказался перед окном. Растянулся на животе и разрядил рожок внутрь. В подвале снова затихли. Но офицер стоял как истукан.

— Ты шевелиться будешь? — заорал Николаевич. — Окно на уровне твоих ног, просто перепрыгни через него и уходи! Тебя не убьют! Ты это понимаешь?

— Я двигаться не могу! — Саша.

— У тебя граната есть?

— Нет.

— Держи гранату, брось ее в окно, после взрыва сразу вали! Понял?

— Да, — ответил Саша и вдруг отмер. Он начал махать руками, будто разминался.

— Хорошо, — прошептал Торшин и бросил гранату.

Парень поймал гранату, резким движением выдернул чеку и бросился к окну с криком:

— Сдавайтесь, мрази! Сдавайтесь!

— В окно бросай, ты куда? — заорал Торшин.

Саня стоял перед боевиками — как мишень в тире.

Раздалась очередь. Боец упал на землю. Было понятно, что он мёртв.

Торшин выругался и приказал открыть огонь.

Трёх боевиков убрали гранатомётом. Оставался один. Он периодически вел огонь по нашим и сдаваться не хотел. Пришлось отутюжить дом из танкового орудия. Через десять минут его сравняли с землёй.

Юрий Николаевич доложился руководству об успешном проведении операции. Он был спокоен. Он победил, его люди живы, враги — нет. За это должны выписать какие-то награды. Наверное, и ему тоже. Награды у него уже были, но всё равно приятно… Единственное, что омрачало настроение — смерть бойца. Молодой парень, ему ещё жить… и вот так получилось.

Он думал об этом, сидя в столовке на базе в Ханкале. Юра сидел за одним столом с заместителем начальника управления, осетином, и его подчинёнными. Выпили по рюмке. Юрий принялся рассказывать, как брали боевиков.

Осетин молча слушал, потом скривил губы и громко сказал:

— Тоже мне, успешная операция. Вы только детей в Беслане стрелять можете.

2004, осень. Беслан

Здание школы зияло выбитыми стёклами.

— Это ещё почему? — спросил Торшин «вымпеловца».

— Это после Дубровки. «Духи» сделали выводы. Выбили в школе все окна, чтобы газовой атаки не было.

— Что в штабе?

— Сложно всё. Местные достали оружие и грозят стрелять нам в спины, если на штурм пойдем, — ответил «вымпеловец».

— А оружия у них до фига, — добавил другой.

— Оттеснять пытались?

— Да какое там. Дети их внутри, они отморозились. У многих и дети, и жены там. Четыре садика сегодня после ремонта не открылись. Младших тоже с собой в школу потащили. Почти все они сейчас там, — боец махнул рукой в сторону школы. До неё было метров триста.

— Пойду поговорю с местными, — сказал Юрий Николаевич.

— Аккуратнее только. Многие не в себе.

Торшин кивнул. Ситуация была хуже некуда.

1 сентября 2004 года, боевики в масках подъехали к зданию бесланской школы № 1. Там как раз проходила школьная линейка. Детей, родителей и учителей — всего 1128 человек — загнали в спортзал и объявили заложниками. От российских властей они потребовали освобождения всех боевиков, задержанных за участие в нападении на Назрань, и вывода российских войск из Чечни.

Москва действовала как обычно — послала «Альфу» и «Вымпел». Их разместили в здании местного ПТУ. Подтянули и местные силовые структуры. К сожалению, этого было недостаточно. Поскольку опасность представляли не только террористы, но и местное население.

Кавказ — это не тихие, мирные русские регионы. На Кавказе всё население вооружено и охотно пускает в ход огнестрел. Местные вооружились и пошли к школе. Чтобы не допустить штурма здания.

Юра подходил к школе. Дворы вокруг были пустые. Людей уже эвакуировали. У школы толпились люди — взрослые и дети, те, кто чудом избежал плена. Мужчины — с оружием в руках.

— Командир, организуй, чтобы тела убрали. Жара же, разложатся, — обратился к Николаевичу осетин в штатском.

— Какие тела? — спросил он.

— Там, под окнами, гора тел — расстрелянные заложники. Видите, женщина стоит — пыталась уже кинуться, еле держат. Там в куче трупов ее муж. Сверху лежит. Расстреляют ее, если сунется.

Торшин посмотрел на женщину. Ее держали с двух сторон, а она сползала на траву. Лицо ей обтирали водой.

— Дочь и сын ее в школе, мужа убили, — сказал осетин.

— У тебя там тоже кто-то? — спросил Юрий Николаевич.