Люди без имени

— Да, да Андрей! Он говорит, чтобы ты выбросил, а сам ночью подберет, — засмеялся Леонид, отказавшись испробовать «непонятный продукт».

— Правильно моряк! Я знаю Мишку Громова, — и Рогов показал кукиш, — не подуришь!

Многие предлагали Рогову завтрашний сахар за не большой кусок: есть хотелось сегодня. Рогов был неумолим и торжественно заявил: — Еще не определил стоимости. Многие жалели, что прокурили свой сахар переводчику Иванову. Разостлав бумагу, Рогов бережно положил свою смесь около печи, а чтобы не украли, сел рядом и вскоре заснул. Утром барак наполнился зловонием человеческого кала. Над Роговым смеялись, но и здесь он вышел из положения, так как успел продать половину за завтрашний сахар.

«— Бачили очи, что покупали, так лопайте!» Уговор дороже денег. Рогову отдали сахар и убирали вместе.

Зима 1942 года была на редкость холодная. С наступлением весенних месяцев морозы не спали. Бетонные работы подходили к концу, но все сильнее обмерзала плотина. Насосы не успевают откачивать воду: шлюзы еще не работают. У истоков реки, возможно с вершин гор, поступает все больше воды. Плотина преграждает путь, и вода лезет вверх, замораживая ее. Положение пленных ухудшилось. Лед приходится скалывать вручную, так как мотопомпы одна за другой в строгой очередности выходили из строя. Всегда требовалось вмешательство Маевского. Авторитет его среди финнов возрос. Он свыкся со своим положением и после первой нервной вспышки стал по-прежнему спокойным.

Перемена в поведении Маевского, планомерный выход из строя откачивающих воду машин и то, что кроме Леонида ни один финский рабочий был не в состоянии отремонтировать, дало повод переводчику подозревать русского. Он следил за каждым шагом Маевского, что конечно, не ускользнуло от внимания товарищей.

Иванов был прав: планомерный выход на время откачивающих машин было дело рук Леонида. Он не знал только то, что в трудный период, когда насосы выходили из строя, за плотиной, в будке на льду, Маевский непрерывно беседовал с товарищами, и там зарождалась боевая группа.

Солдатов был один из первых, кто связал свою судьбу с Маевским. Они вместе определили задачи своей организации: «Сегодня — сорвать строительство плотины. Дальнейшая задача — организация боевой группы для руководства военнопленными, подготовка побегов и вредительская работа на производстве».

И многие военнопленные, выбиваясь из сил, откачивая вручную воду, знали, что Маевский мог бы облегчить им труд, но они молчали и в душе соглашались, и никакая сила не могла их заставить выдать его: во-первых, это было их общее дело; во-вторых, не будь этой работы, их переведут на другую.

Только один Иванов, подсчитав, что за время работы Маевского мотопомпы больше ремонтировались, чем работали, хотел отправить его на общие работы, но умышленное распускание слухов Гаврилой Быковым о продажности Маевского удерживало его, а случайный разговор Солдатова с Леонидом рассеял сомнения у предателя.

Леониду потребовалось срочно изготовить деталь в кузнице, Солдатов отказался. Маевский должен был обратиться к переводчику за помощью.

— Иванов, — сказал Леонид, — помоги в одном деле.

Переводчик терпеть не мог, когда к нему обращались с просьбами и слова Маевского без обычного титула «господин» возмутили его. Показывая свои гнилые зубы, он пренебрежительно произнес: — Я не благодетель, тебе об этом известно!

— Конечно! Конечно! Мне известно, — ответил Леонид — кроме плохого ты ничего не сделал для нас, и просить помощи для себя не собираюсь. Твой отказ принесет вред не мне, а тебе и всему производству. Если через час соединительные кольца к шлангам не будут сделаны, последняя мотопомпа выйдет из строя, а я как-нибудь без твоей помощи сумею объясниться с мастером.

— Не пугай! — ответил Иванов. Но, вспомнив, как мастер внимательно следит за повышением уровня воды, подумал: — Не было бы действительно неприятности, чем черт не шутит», — затем мягче сказал: — Надо было бы сразу сказать, что у тебя производственный, а не личный вопрос.

— Ты же не выслушал меня.

— Всех слушать — время не хватит! Что у тебя? — говори быстрее.

— Пойдем в кузницу, там увидишь.

Николай сидел на полу, широко раскинув ноги, и грязной тряпкой вытирал пот с лица. Волосы на голове были разлохмачены, борода собрана в один комок, и он напоминал огородное чучело. Только глаза по-прежнему блестели злостью, как угольки в потухшем костре.

— Вот поговори с ним, — обратился Маевский к переводчику — Сидит как истукан и не хочет выполнить заказа.

— Почему? — спросил Иванов.

— Идите вы ко всем чертям от меня! — крикнул Солдатов и, схватившись за грудь, застонал — Сил моих больше нет!

— А ты, что на курорт приехал? — спокойно и насмешливо произнес Леонид — Раз попался в сети, не говори — трудно, тебя не приглашали сюда. Я не могу допустить, чтобы плотину затопило водой: мне хочется еще жить!

Леонид намекал, что он понимает Николая, но обстоятельства сложились не в его пользу, и он вынужден прибегнуть к помощи Иванова. Солдатов не хотел и слушать: он был упрям и настойчив.

— А мне не хочется жить! — закричал он.