Люди Бездны

Я не утверждаю, что все, кто совершает самоубийства, сумасшедшие, как не утверждаю и обратного, что сумасшедшие все, кто не наложил на себя рук. Отсутствие хлеба насущного и крова – одна из главных причин, из-за которых люди теряют рассудок. Например, молочники, лоточники и разносчики вынуждены жить одним днем, у представителей этих профессий положение самое шаткое, из них наибольший процент попадает в психиатрические лечебницы. Среди мужчин ежегодно 26,9 на каждые 10 000, а среди женщин – 36,9. С другой стороны, среди солдат, которые по крайней мере обеспечены едой и койкой в казарме, с ума сходят 13 на каждые 10 000, а среди фермеров – только 5,1. Таким образом, у уличного торговца в два раза больше шансов потерять рассудок, чем у солдата, и в пять раз больше, чем у фермера.

Из-за несчастий и нужды многие теряют рассудок, кто-то оказывается в психиатрической лечебнице, кто-то в морге или на виселице. Когда приходит беда и отец и муж при всей своей любви к жене и детям и желании трудиться не может найти никакой работы, вполне естественно, что рассудок его помрачается. Особенно этому способствуют истощение и недуги, которые усугубляются тем, что он вынужден смотреть, как голодают его жена и дети.

«Мужчина приятной наружности, с копной черных волос, с темными выразительными глазами, тонким носом, красиво очерченным подбородком и пышными усами». Так репортер описал Фрэнка Кавиллу, представшего перед судом в этом унылом сентябре. «Одетый в очень поношенный серый костюм и без воротничка».

Фрэнк Кавилла жил и работал маляром в Лондоне. О нем отзывались как о хорошем работнике, надежном и непьющем, а все его соседи как один заявили, что он был нежным и любящим мужем и отцом.

Его жена, Ханна Кавилла, была рослой, красивой и жизнерадостной женщиной. Она всегда следила, чтобы дети отправлялись в школу на Чилдерик-роуд чистыми и опрятными (соседи подметили этот факт). Удача явно благоволила Фрэнку Кавилле, усердно трудившемуся и во всем соблюдавшему умеренность.

Но потом пришла беда. Он работал у мистера Бека, строителя, и жил в одном из принадлежавших ему домов на Трандли-роуд. Однажды мистер Бек вылетел из экипажа и погиб. Причиной несчастья стала норовистая лошадь, тут-то и начались все невзгоды. Кавилле пришлось искать другое жилье и работу.

Это случилось восемнадцать месяцев назад. И все эти восемнадцать месяцев он изо всех сил боролся. Они сняли несколько комнат в домишке на Батавиа-роуд, но не могли свести концы с концами. Постоянного места найти не удалось. Кавилла с готовностью брался за любые подработки, которые ему только подворачивались, и все же вынужден был смотреть, как его жена и дети голодают. Он и сам голодал, слабел и наконец три месяца назад слег. И им стало совсем нечего есть. Они не жаловались и никому не сказали ни слова, но бедняки вокруг все знали. Соседки посылали им продукты, но из уважения к этой семье делали свои подношения тайно, чтобы не ранить их гордости, так что еда появлялась как бы чудесным образом.

Пришла беда – отворяй ворота. Он боролся восемнадцать месяцев, голодал, терпел муки. Одним сентябрьским утром Фрэнк Кавилла встал рано и взял свой карманный нож. Он перерезал горло своей тридцатитрехлетней жене Ханне. Перерезал горло своему первенцу, двенадцатилетнему Фрэнку. Перерезал горло своему восьмилетнему сыну Уолтеру. Перерезал горло своей четырехлетней дочери Нелли. Перерезал горло своему младшему ребенку Эрнесту, которому было шестнадцать месяцев. А затем просидел рядом с мертвыми весь день до вечера, когда пришла полиция. Он попросил их опустить пенни в щель газового счетчика, чтобы зажегся свет и они смогли все увидеть сами.

Фрэнк Кавилла стоял перед судом в очень поношенном сером костюме и без воротничка. Мужчина приятной наружности, с копной черных волос, с темными выразительными глазами, тонким носом, красиво очерченным подбородком и пышными усами.

Глава XXIII Дети

В лачугах тупеем, без солнца хиреем,

Забыв, что прекрасен мир[26].

В Ист-Энде есть только одно прекрасное зрелище, одно-единственное. Это дети, танцующие на улице под звуки шарманки. Невозможно оторвать глаз от этих юных созданий, идущих нам на смену, от того, как они раскачиваются и ступают, мило подражая взрослым или придумывая собственные грациозные па, от их гибких и подвижных тел, двигающихся стремительно и легко, от их воздушных прыжков, от их музыкальности, хотя они никогда не учились ни в каких балетных школах.

Я беседовал с этими детьми при всякой возможности, и они поражали меня тем, что оказывались такими же смышлеными, как все прочие дети, а во многих отношениях даже смышленее. Они обладают развитым воображением и замечательной способностью переноситься в царство выдумки и фантазии. В их крови искрится радость жизни. Они наслаждаются музыкой, движением, цветом, и часто сквозь грязь и лохмотья проглядывает поразительной красоты лицо или фигурка.