Люди и чудовища

Заставлять чешуйки рваться на части оказалось сложнее, чем Существо думало. Сложнее и больнее. Но целыми они никак не могли проползти в те крохотные щели невидимой стены, которые муравьи показали Существу. И вот чешуйки рвались на все более тонкие полосы, а потом ползли — упорно, целеустремленно. Чешуйка за чешуйкой, полоса за полосой — всю ночь.

А утром на рассвете кокон лохматой гусеницы, за которым Существо продолжало приглядывать, порвался, и она — но уже другая она — выползла оттуда. Расправила мягкие крылья, высушивая их, красуясь своим изменением. И Существо любовалось на свершившуюся метаморфозу, просто любовалось.

Тяжелые мысли ушли в прошлое, решение было принято.

Чудовище казалось… другим. Но в чем заключалась разница, Керс сказать бы не взялся. Чудовище лежало, обернувшись вокруг дерева, и в неровном ритме било о землю хвостом.

— Я думало долго, — сказало оно, — я решило, что не надену магическую нить. Я пришло сюда говорить с Сияющим Оком, я буду говорить с ним. Пусть придет сюда и ничего не опасается. Я не смогу причинить ему вреда из клетки, даже если бы захотело.

Керс мысленно выругался. До чего упрямая тварь.

— Великий Уррий, — сказал тэрэ самым почтительным тоном, который смог из себя выдавить, — наш правитель — очень занятой человек. Боюсь, тебе придется долго ждать этого визита.

— Я не спешу, — но, противореча словам чудовища, его хвост забил о землю быстрее.

— Великий Уррий, пожалуйста! — девушка в хорошо отрепетированном жесте сложила ладони в жесте мольбы, просительно глядя на чудовище. Чудовище посмотрело на нее в ответ.

— Все будет хорошо, Нисса, — сказало оно, чуть смягчив тон, — мы ведь не спешим. Дождемся, когда правитель освободится, поговорим с ним, а потом он меня отпустит.

Керс невольно поморщился от такой наивности.

— Великий Уррий, мы не можем ждать, — отозвалась девушка, как они заранее обговаривали. — Если ты не наденешь нить, маги больше не будут меня лечить, и я… я умру!

Хвост чудовища замер, да и само оно словно застыло. Потом, медленно-медленно, перевело взгляд на Керса, и тот невольно отшатнулся. Моментальной вспышкой вернулся тот страх, который он испытал, впервые посмотрев в глаза монстру. Только сейчас было еще хуже, сейчас в огненной глубине плавилась ярость.

— Если моя Нисса умрет, я убью всех, кто к этому причастен! — пообещала тварь, и хвост ее ударил о землю с такой силой, что целые пласты почвы взлетели в воздух. — Всех вас убью.

Керс сделал шаг назад, еще один. Во рту разом пересохло.

— Великий… — сказал он и закашлялся, — Великий Уррий, не сердись. Обещаю, я…

— Уходи, — прошипела тварь, — я больше не хочу тебя видеть. Оба уходите…

— Великий Уррий, — прошептала девушка, голос ее дрожал и срывался, — Велик-кий Уррий, п-п-пожалуйста…

Не сможет уговорить — понял Керс. Не сможет хотя бы потому, что не верит собственным словами и слишком сильно боится.

— Уходите! — с этим словом чудовище кинулось на них. Увязло в невидимых слоях материи, из которых состояли стены клетки, но словно бы не заметило этого. Кинулось снова. И снова. И снова.

Девушка не выдержала первой. Попятилась. Споткнулась, со всхлипом упала. Вскарабкалась на ноги и побежала прочь. Оглянулась — и упала снова. Поднялась и побежала вновь, в этот раз не оглядываясь.

Тварь в клетке, — сказал себе Керс, — ей не выбраться. Тварь в клетке… Очередной удар сотряс землю, и магия Керса подсказала: невидимая стена пошла трещинами…

Керс развернулся и зашагал прочь так быстро, как мог. От перехода на бег его удерживала только гордость.

Там, за спиной, тварь в последний раз ударилась о невидимую стену и замерла.

Глава 8

Главного тэрэсэ не было в столице. Какие-то дела, какие-то важные дела… А значит, у Керса еще было время все исправить…

Что-то кольнуло его в щиколотку, словно ужалила мошка, но когда тэрэ посмотрел на пострадавшее место, оно было чистым. Мошка? На окнах дворца правителя стояли магические щиты против насекомых.

Хотя о каких мелочах были его мысли, когда — и уже скоро — решится его судьба. Если с приручением чудовища ничего не получится, то лучшее, что может ожидать Керса — это назначение куда-нибудь в дальний гарнизон, к самой границе с Пустыней…

Тэрэ содрогнулся — этот жар, эта сушь, которую не может утолить никакая вода. Эти мерзкие Пустынники, притворяющиеся людьми. Это растущее чувство безнадежности. Потому что Пустыню невозможно остановить, потому что, рано или поздно, Она возьмет свое.

Назначение на границу с Пустыней было тем же смертным приговором, только отсроченным. Нет, он должен был найти способ. Должен был…

В подземелье царила тишина — у правителя последние дни было плохое настроение, палачи выбивались из сил, придумывая все новые и новые виды казни, и использовали почти всех узников. Кроме одного, самого ценного. Самой ценной.

Она сидела на полу, обняв руками колени, и смотрела в пустоту перед собой. Голову на звук открываемой двери не повернула.

— Все упрямишься? — сказал Керс и тоже сел на пол. — А я воду принес. Хочешь?